Дождь шёл не переставая и был единственным, кто приветствовал их в этом городе и этом годе, как бы говоря: добро пожаловать в проблемы. Лучи фонарей причудливо ложились на асфальт, покрывая его узором клавиш фортепиано: череда света и тени, на которой убийцы, воры и подонки играли мелодию Чикаго. Им некуда было спешить, они дожидались вечера – ведь известно, что музыка особенно хороша после заката. Их импровизация, как хороший джаз, пробирала до слёз. А иногда и до смерти. В Чикаго было опасно выходить после десяти, но только тогда можно было услышать его музыку. Только тогда можно было понять его или хотя бы расслышать. Некоторым это стоило кошелька, кому-то жизни. Кто-то пропадал навсегда, и о нём забывали уже на следующий месяц. Но не в этот раз.
Не в этот вечер.
Данте С370 не любил дождь – от него в голове зарождались дурные мысли и перегорали контакты. Но ещё меньше он любил жаловаться, тем более когда рядом находился Мистер Сэй, перед которым показывать слабость – всё равно что в 2430 году покупать дом с выходом на поверхность: непозволительная и опасная для жизни роскошь. Поэтому Данте молча стоял рядом с ним и наблюдал, как полицейские прогуливаются неподалёку, время от времени наклоняясь, чтобы разглядеть не то улику, не то собственное отражение в луже.
Внимание всех, кто в такой ненастный вечер решил выбраться на улицу, оказалось сосредоточено на мёртвом человеке. Даже проходимцев. Особенно проходимцев.
Мёртвому человеку уже не было никакого дела до чего бы то ни было. Его не волновал ни дождь, ни копы, ни даже простуда. Он увидел жизнь такой, какая она есть – а точнее, такой, какой её нет.
Данте (шляпа надвинута на лицо, воротник кожаной куртки поднят туда же) всё-таки исподтишка взглянул на смотрителя. Определить что-то по лицу Сэя было сложно – каменное, оно не выражало ничего, разве что усы казались суровей обычного.
370-ый порылся в своей базе данных, разыскивая этот день – 12 ноября 1973 года, ничуть не хуже всех прочих 12-х ноябрей (разве что не беря в расчёт 12 ноября 2251 года – о, это был отличный день, просто блестящий, особенно для гермафродитов) – так вот, разыскивая день в надежде, что убийство на набережной Чикаго оставило в истории след. Ничего подобного. Видимо, всё последующее время человечество было слишком занято, закачивая в интернет сериалы и фотографии котов.
Данте и Сэй проделали долгий и трудный путь, чтобы попасть сюда. Один перелёт в Америку чего стоит: нет человека – нет билета, нет билета – нет места, вот и стой, Данте, всю дорогу, в хвосте лайнера, нервно дыша в спину бедному янки. Хорошо ещё, что у того был кроссворд. Бедняга, верно, долго ещё будет вспоминать странное чувство, будто кто-то смотрит из-за его плеча. И иногда нашёптывает правильный ответ по горизонтали.
А семидесятые Данте не особенно нравились. Тут странно пахло. Кардамоном и тёмной стороной Луны. К тому же он только недавно вернулся из Флоренции, где пережил не самые лучшие дни своей жизни, воображая, как мозги Вернона будут смотреться со спагетти на его тарелке. Сейчас всего-то и хотелось, что сидеть в собственном времени, в спокойствии и безопасности умирающего от химического отравления города, отражая нападения грабителей, вправляя недостающие клапаны ренегатам и пряча соседа от кредиторов да потрошителей. Но когда Судьба и Сэй стучались в твою дверь, когда Судьба и Сэй говорили тебе следовать за собой, когда Судьба и Сэй…
Словом, вот он, посреди 1973 года, стоит и не задаёт вопросов. А их у Данте было много – например, как темнокожий в такое-то время смог дослужиться до детектива, что он увидел на месте преступления и почему идёт сейчас прямо к ним с Мистером Сэем.
Нет, Данте не ошибся: детектив действительно шёл к ним. Он смотрел на них и даже, кажется, не моргал.
– Мистер Сэй, ты знаешь его? – решил он уточнить прежде, чем пойти на контакт с местным населением. И не добавил очевидного «кажется, он нас видит».
Возможно, Данте до последнего надеялся, что мужчина свернёт в сторону или пристроится к дереву за их спиной, опустошая мочевой пузырь.
Несколько шагов, вот и всё, что осталось. Данте замолчал, только сильнее вжал голову в плечи. И выбрал самый свой недружелюбный взгляд.

У всех созданий на этой планете есть защитные механизмы, которые помогают уйти от когтей, зубов и желудков врагов. Крапива жалит,  ящерица отбрасывает хвост, каракатица выбрасывает чернила, а у кошек нет ни стыда, ни совести. Что до проходимцев, то их защитной способностью было умение оставаться незаметными для аборигенов прошлого: это избавляло от необходимости отвечать на неудобные вопросы, платить за проживание и умирать мучительной смертью. Маскировка не действовала лишь на прочих созданий времени и людей, которые долго подвергались воздействию временных аномалий. За эти несколько шагов, что разделяли темнокожего детектива и Данте с Мистером Сэем, проходимцам предстояло определить, к какой категории относится коп.
На странице словаря, описывающую дружелюбие, вы не обнаружили бы фотографий Данте и Сэя. Оба высокие, хмурые, во всём чёрном, они всем своим видом демонстрировали нежелание разговаривать. Казалось, даже капли дождя стараются пролетать подальше от них. Ни первое, ни второе не остановило детектива, а явно сделало проходимцев более подозрительными.
– Мы приехали на концерт Элвиса. Большие поклонники, – без намёка на улыбку проговорил Мистер Сэй. Он даже не попытался звучать правдоподобно, что с такими-то усищами вовсе не требуется.
Данте промотал в записи увиденное за этот вечер и заметил, что они проходили мимо афиши концерта Пресли. Король рок-н-ролла выступал в Чикаго 13 ноября, то есть завтра.
Данте понял, что Сэй на него смотрит – видимо, ожидая реплики и от юноши в этом изначально не завязавшемся разговоре.
– «Heartbreak Hotel» изменила мою жизнь. Я научился не стесняться своих слёз. И заселяться в отели, – с каменным лицо подтвердил он.
Данте С-370 не был поклонником рок-н-ролла – он так и сказал Мику Джаггеру, когда последний попытался его поцеловать.
Тем временем смотритель нетерпеливо посмотрел на свой манипулятор и, игнорируя присутствие полицейского, сказал Данте:
– Разберись здесь. Встретимся на базе.
После чего развернулся и зашагал прочь. Данте понятия не имел, о какой базе идёт речь. Он сделал шаг навстречу детективу, загораживая ему дорогу, чтобы не думал следовать за Сэем.
– Мы будем плохими свидетелями, детектив Арчер. Вы единственный, кто нас здесь видит. Спросите у своих коллег.
Данте кивнул в сторону офицеров, окруживших труп. Несколько из них недоумённо поглядывали в сторону говоривших, пока один не крикнул:
– Эй, Арчер, что ты там делаешь? Дуй сюда, надо быстрее заканчивать. Грёбанный дождь будет до утра!
Данте вздёрнул брови – безмолвный способ передать фразу «я же говорил».
Всё было бы гораздо проще, если бы полицейский не видел их. Если бы его рассудок, подобно прочим, отказывался признавать существование проходимцев и заставлял отводить взгляд в сторону. Но что-то с этим Арчером оказалось не так – времявидец или, как и они, проходимец, он смотрел в нужном направлении, и отмахнуться от этого было нельзя.
– Дайте мне взглянуть на тело, детектив. Возможно, я смогу помочь.
Признаться, Данте и самому становилось некомфортно под дождём. Он приподнял шляпу, позволяя Арчеру разглядеть черты своего лица, но не контакты, выступающие из головы.

Тёмная вода в лужах выглядела густой и маслянистой, как нефть; кровь возле трупа смешалась с дождём. Утром она доберётся до канализации, через неделю окажется в Мичигане (причём озере, а не штате), а через месяц испарится в облако. Так или иначе, священники правы: после смерти люди попадают и под землю, и на небеса.
Данте расстроился, что Сэй бросил его здесь без объяснений. Столько времени Данте путешествует, а смотритель по-прежнему не доверяет ему и относится как к мальчишке. Но ослушаться Данте не мог и делал, как велено. Ему сказали разобраться – этим он и занялся.
Должно быть, со стороны Арчера было странно наблюдать, как Данте осматривает труп, ничуть не стесняясь криминалистов. Он присел на корточки возле перевёрнутого лицом – или тем, что от него осталось – вверх тела. Стреляли крупным калибром, отчего голова походила на разбитый арбуз. Верхняя часть превратилась в кровавое месиво: осколки костей и красно-серый фарш. Данте запустил внутрь руку и, пошарив, вытащил что-то и разглядел на свет.
В испачканных кровью пальцах он сжимал осколок материнской платы с кусочком провода и налипшей на него плотью.
Вытерев руку об одежду мертвеца, Данте продолжил обыск. Ощупал внутренние карманы, а когда Арчер отвлёкся на разговор с коронером, вытащил, быстро прочитал и спрятал лист бумаги, явно вырванный из записной книжки или блокнота.
В машине у него было время обдумать увиденное.
Провальщик вызвал Сэя из будущего, а значит, знал нечто крайне важное. Это раз.
Убийцы могли увидеть его, но сами в кротовинах не бывали. Оставленное погибшим послание было написано на наречии Вестгауза – языке, искусственно созданном в 23-ем столетии. Без перевода станции написанное оставалось для убийц каракулями. Это два.
Погибший, как и Данте, был модом. Это...
От размышлений его оторвал Арчер, далеко не единственный в своём стремлении найти истину.
– Тогда скажите своему человеку свернуть к Рокуэлл-стрит, – Данте надеялся, что верно растолковал буквы "Рклл. Стрт. Чрпц" в записке.
– Его имя – Иона Турпин, но вы не найдёте данных о нём ни в одной базе. Он появился здесь три года назад. Сегодня Турпин пришёл на набережную, чтобы встретиться с нами. Убийцы появились раньше.
А Данте был уверен, что убийц было несколько. И, более того, Иона их знал. А они могли увидеть Турпина и понимали, откуда он. Недаром же они специально размозжили ему голову, чтоб уничтожить жёсткий диск?
– Я не знаю, что именно Турпин хотел рассказать. Но это было важно. И как-то связано с человеком по имени Черепица.
Машина затормозила возле небольшого переулка, в глубине которого горел костер, разведённый в железной бочке. Вокруг него сновали одетые в тряпьё бездомные. На них-то Данте и указал детективу, когда вышел из машины.
В конечном счёте, присутствие человека из этого времени облегчит ему расспросы.

Стоило отдать должное невозмутимости, с которой старый коп воспринимал происходящее. Как правило, люди на его месте реагировали иначе. В ход шли кулаки, голосовые связки и упорный отказ верить в происходящее.
Данте даже захотелось проверить по своей базе, нет ли упоминаний о детективе Арчере из Чикаго. Это желание он поборол. Спойлеры.
Воспользовавшись присутствием второго полицейского, Данте проигнорировал вопрос о том, откуда появился Иона и почему его имя нигде не упоминается. Он ещё не определился, готов ли сказать Арчеру те три заветных слова, что мечтает услышать любой поклонник «Доктора Кто». Пришелец из будущего. Внутри она больше. Пойдём со мной. Словом, было из чего выбрать.
А за окном едущей машины Чикаго натягивал на себя полуночный плащ. Дождь кончился, и город блестел от капель и плохих предчувствий. Ливень смысл с улиц добропорядочных граждан, и теперь освободившееся место спешили занять негодяи, беспризорники и падшие женщины. Это был отдельный мир, с собственными традициями и законами, и вот в него-то Данте и нужно было попасть.
Рокуэлл-стрит оказалась ночлежкой бездомных. Но не следовало обольщаться насчёт их безобидности – людям, у которых ничего нет, и терять нечего.
– Я существую, – спокойно, почти равнодушно подтвердил Данте, шагая по левую руку от Арчера.
Ему не впервые приходилось убеждать кого-то в своей реальности.
Данте взглянул на своего спутника лишь один раз – при упоминании о невидимках, которых некогда видел темнокожий полицейский.
Лемуры, возможно? – если это не первый контакт Арчера с созданиями времени, неудивительно, что он так быстро приметил Мистера Сэйя и Данте.
– Вы хотите знать, можно ли мне доверять. Справедливо, – он поправил шляпу, сильнее надвинув её на лоб, будто таким жестом мог скрыть не только своё уродство, но и свою личность. – Меня зовут Данте. Иона Турпин оказался в Чикаго три года назад. До этого он жил в Шанхае. И в 25-м веке.
На этом месте они остановились и повернулись лицом друг к другу. Дантово не выражало ничего, словно он только что подтвердил прошедший дождь, а не возможность путешествовать сквозь время.
Впрочем, Турпин не столько путешествовал во времени, сколько проваливался через него. Да и то единожды, впоследствии отказавшись возвращаться в родной Шанхай. Его можно было понять – жизнь на поверхности захватывает, и мир до катастрофы может предложить много хорошего. Для начала, атмосферу.
Данте взглянул Арчеру в глаза, пытаясь понять, что испытывает этот человек. Боится ли он? Не верит? Или услышанное – лишь подтверждение мыслей, которые зародились давно, но так долго были подавлены?
– Турпин был для окружающих таким же невидимкой, как я. Немногие люди способны видеть пришедших из будущего. Если во время поисков мы встретим такого человека, считайте это сигналом тревоги.
Ведь чтобы убить Иону, нужно было его заметить.
Видимо, этого для Арчера оказалось более чем достаточно – он не стал задавать новых вопросов, и наконец они приблизились к толпе бродяг. Они не заметили появления Данте, а вот Арчеру уделили всё своё внимание. При появлении темнокожего полицейского компания заметно оживилась. По ней будто бы прошла волна – все лица повернулись к пришедшему.
Пока Арчер разговаривал с бездомными на языке истории, Данте осмотрелся, пытаясь зацепить хотя бы один взгляд, хотя бы один признак узнавания. Напрасные старания. Вряд ли Турпин носил имя своего убийцы в плаще.
А потом толпа в буквальном смысле распахнулась, и из её воняющего, ощеренного монтировками и заточками чрева появился человек.
Первое, что в нём бросалось в глаза, – всё. Данте подошёл к нему вплотную и заглянул в лицо, едва не отшатнувшись, ведь оного и не было. Оно напоминало кусок камня, в котором открывались и закрывались глаза – уродство, не свойственное людям 20-го века. Данте попытался найти болезнь, вызывающую такие ужасные симптомы, но за всю известную историю медицины не было упоминаний о человеке, чья кожа стала черепицей.
Если не считать комиксов о «Фантастической четвёрке». Но что-то подсказывало Данте, что человек перед ним если и бывал в космосе, то только внутривенно.
Пока они торговались, Данте бессовестно засунул руку в карман Черепицы (он очень надеялся, что это карман, а не обычная дыра, ведущая в места, над которыми не светит солнце). Среди обычной для таких личностей мелочи – колода карт, перочинный нож, кошачий хвост и пакетик с белыми кристаллами – обнаружилась засаленная, вдвое сложенная бумага. Она была настолько потёрта, что Данте не сразу догадался, что это снимок. Развернул.
Тем временем Джексон и его брат-близнец (на самом деле у Джексона действительно был близнец, его злобный двойник, который объявился в самый неподходящий момент и едва не оставил Флориду в руках испанцев) перешли в покрытую коростой руку.
– Иона Турпин, говоришь, – с максимально наигранной задумчивостью повторил Черепица. Он бы ещё затылок почесал – Данте так и представил, какой звук при этом будет. – Нет, не слышал о таком. Но спасибо за баксы.
Среди бродяг раздались смешки. Да и сам Черепица мог улыбаться – Данте было не видно из-за его спины. Впрочем, это не означало, что бродяга солгал.
Данте нахмурился, а потом спокойно сказал детективу:
– Спросите его, почему герой страны в разгар войны бросает службу, жену и дочерей и скрывается в подворотнях.
Данте перевернул снимок, чтобы Арчер мог увидеть. На фото улыбающийся морпех с медалью, явно только что приколотой к груди, приобнимал двух девочек. Другая его рука лежала на плече женщины с причёской Мэрилин Монро. И никаких наростов.

Данте дёрнулся следом за Черепицей, готовый вмешаться, если ситуация выйдет из-под контроля. Но детектив справился и без его помощи. 370-му оставалось лишь следить, чтобы прочие бездомные не решили расправиться с чужаком, а те не спешили – слишком уж запуганной братией оказались.
Зато теперь они знали, что идут по верному следу. Данте не без злорадства подумал, что не стоило Мистеру Сэю бросать его за ненадобностью.
– Нужны названия. Имена. Адреса.
Черепица, словно услышав Данте, и сам заговорил более конкретно:
– Нам вкалывали эту жёлтую сыворотку. Лекарство, которое должно было нас изменить. Сделать лучше. Опаснее. Превратить в идеальных солдат. Вместо этого… – Черепица усмехнулся настолько горько, насколько способен кусок камня.
– Считаете меня монстром? Видели бы вы остальных. Я думал, ад во Вьетнаме. Но он здесь, – Черепица похлопал себя по груди, после чего указал в сторону: – И там.
Данте поймал себя на мысли, что ему жаль этого человека, каким бы страшным он ни выглядел.
Жалость – самый бесполезный предмет на свете. Она – обратная сторона злорадства, да будет тебе известно, – бесстрастно парировал внутренний голос.
Что же, за желание быть лучше остальных людей всем приходится платить. Никто не может продвинуться по эволюционной лестнице, не претерпев болезненных изменений. Желание быть сильнее, быстрее или умнее своих современников нередко оборачивается сопутствующим ущербом: будь то камень вместо кожи или железо вместо головы.
И всё же там, под дождём, была самая странная сцена убийства, которую Данте видел за всю свою карьеру путешественника во времени. Поняв, что погибший был модом, Данте догадался – здесь есть нечто большее, чем просто мёртвое тело.
Его не отпускало предчувствие надвигающейся катастрофы.
Сумерки, сопутствующие дождю, сменились ночными, и город становился всё более опасным. Данте знал, что в эти времена в Чикаго полицейский значок скорее мишень, чем знак остановиться.
– Нас держали в каких-то лабораториях. Там повсюду был этот символ – крылья и слово «Юникс». Эксперименты шли не особенно удачно и программу собирались свернуть. Однажды ночью сработала тревога и включились сирены. Похоже, случилось что-то серьёзное, потому что все охранники ушли с постов. Дверь в мою камеру оказалась открытой, и я сбежал. Помню, как оказался в лесу и долго шёл до города. Я хотел вернуться домой, но меня там искали бы в первую очередь. Да и кому я нужен… такой. Так что нет, легавый, я не бросал свою жену и дочерей. Я защищаю их, как защищал эту страну.
Черепица выпрямился, всем своим видом показывая, что сеанс откровений закончился – по крайней мере, за 40 долларов. Данте сомневался, что им удастся получить от него ещё какую-то важную информацию. Вместе с тем название компании – «Юникс» – вызвало у него ощущение дежавю. Либо он уже сталкивался с этим словом, либо где-то поблизости время дало сбой.

В жизни путешественника во времени всегда есть место совпадениям и случайностям. Вообще-то, жизнь путешественника во времени целиком и полностью состоит из совпадений и случайностей. Вещи и события гораздо сильнее связаны во времени и пространстве, чем способен понять человеческий мозг. Так что в некоторых случаях и пытаться не стоит.
Почему на место гибели Ионы Турпина прибыл именно Майлз Арчер – едва ли не единственный детектив в Чикаго, способный воспринимать время? Уж не для того ли, чтобы в нужный момент произнести слова «Я знаю, где может быть это место»? В таких случаях проходимцы любят приговаривать, что пути кротовы неисповедимы. В таких случаях Данте поджимает губы и упрямо следует тем самым неисповедимым путём.
Ну конечно. Лес и окраина. Все самые подозрительные места находятся именно там. Почему никто, кроме комиксов Marvel, не строит адскую лабораторию в центре города? – мысленно отметил Данте, но сказал совсем иное.
– Меня никто не заметит. На этот счёт можете быть спокойны.
Он надеялся, что расследование Мистера Сэя продвигается такими же быстрыми темпами, так что в итоге они снова встретятся. Не мог же смотритель просто бросить Данте, как балласт!
370-й с сомнением посмотрел на патрульного. Молодой парень, его ровесник. Данте не хотелось брать на себя ответственность за него.
– Отпустите мальчишку, он нам не нужен. Лучше отправьте его в участок, пусть поищет что-нибудь в архивах про компанию «Юникс».
Так за рулём оказался Арчер, а сам Данте – на пассажирском сидении справа от него. И у проходимца было время поразмышлять.
Куда ты втянул нас, Иона? Секретные эксперименты, опыты на военных – это уже не старые-добрые гангстерские разборки, а нечто гораздо серьёзнее.
Ему бы хотелось, чтобы всё было как раньше: преступники оставались в тени, проворачивая дела в доках и подвалах, и обычное, ничем не примечательное насилие оставалось на своём месте и в своём времени. Жадность и нежелание делиться властью, бытовой садизм, невежество, ревность и зависть – такие простые чувства и такое банальное зло. Ему так просто противостоять. Но то, что Данте услышал в подворотне несколько минут назад, заставило его вздрогнуть. Данте предчувствовал встречу с чем-то, что было куда больше его самого, куда больше детектива Арчера и Мистера Сэя, даже всех их вместе взятых.
На него надвигалась катастрофа.
– Откуда вы узнали про это место, детектив? – вопрос прозвучал тем же спокойным тоном, каким Данте прежде отдавал указания.

У каждого времени были свои изгои, отщепенцы и неприкасаемые. Когда Данте задумывался об этом, он неизменно приходил к мысли, что людям просто необходимо кого-нибудь ненавидеть. Будь то человек меньшего достатка, другого цвета кожи и с другим устройством мозга. Да, образ мысли становился предметом ненависти задолго до изобретения модификации мозга.
Он никак не прокомментировал историю Арчера, через которую красной лентой проходил «расовый вопрос». Не стал говорить, что всего через 36 лет в овальный кабинет на правах хозяина войдёт темнокожий (как не говорил американкам, что ещё через восемь лет у страны будет не первая леди, а первый мистер). Куда важнее было разобраться с убийством Турпина, чем приободрять павших духом.
Тем более что Арчер никуда падать не собирался.
– Проверим.
Место было заброшенным. Это стало ясно с первого взгляда на ограждение, колючая проволока которого кое-где прорвалась, и на пустые, мутные окна верхних этажей здания. Некогда охраняемый объект теперь стоял мрачным и молчаливым.
– Черепица был прав, и программу действительно свернули. Но они могли оставить охрану.
Следуя по пути, указанном детективом, они прошли внутрь тёмного тоннеля. Что-то хрустнуло под ногой Данте, и он поднял прямоугольный предмет. Когда они оказались в полумраке заводского помещения, Данте с трудом удалось понять, что в руке он держит табличку, на которой изображена эмблема с расправленными крыльями и надписью «Юникс». В глубине души он знал, что скоро разгадает загадку этого слова. И это разобьёт ему сердце.
Данте прихватил с собой фонарь, который сейчас пришёлся как нельзя кстати. Бледный луч выхватил из темноты узкий коридор с окрашенными в зелёный стенами. В конце была дверь, за которой оказался большой зал. Стоило немного осмотреться, чтобы понять: некогда здесь находилось массивное оборудование, которое теперь сняли. Остался лишь огромный бак и пустой «бассейн» возле него.
Им понадобился час, чтобы скрупулёзно исследовать здание. Детектив и Данте двигались осторожно, стараясь не издавать лишних звуков. Все увиденное подтверждало рассказ Черепицы, разве что бедолага не видел картины целиком: это были не просто лаборатории, а целый полигон для испытаний. Что бы испытуемым не кололи, производили его здесь. Данте и Арчер нашли ряд камер, мало отличавшихся от тюремных – разве что внутри были цепи. А потом добрались до двери с надписью: «Не входить! Химическая опасность».
Переглянувшись, они, не сговариваясь, толкнули дверь.
Свет от фонаря прошёлся по сдвинутым или перевёрнутым столам по бокам широкого и вытянутого в прямоугольник помещения. Огромный, явно несгораемый, шкаф в углу был опрокинут и выпотрошен. Пол под ногами был покрыт стеклом, которое озвучивало каждый шаг незваных гостей. Беспорядок этого помещения явственно свидетельствовал о трагедии.
Данте остановился и, не отдавая себе в том отчета, выставил свободную руку в сторону, преграждая путь и Арчеру. Стена перед ними была залита кровью. Не забрызгана, не испачкана – именно залита, словно кто-то взял целое ведро и, не жалея, выплеснул всё. В этом месте стена была покрыта трещинами, в некоторых местах отвалились целые куски – Данте не хотелось бы встретить человека, устроившего такой погром.
– Жуткое зрелище, правда? – раздался сбоку звонкий голос.
Создание, обратившееся к ним, сидело, скрестив ноги по-турецки и как будто медитируя. Поза была расслабленной и совсем обычной, разве что существо парило в метре над землёй. Это была женщина. В её бесцветных всклокоченных волосах виднелся венок из засушенных цветов, ветхое и многократно заштопанное платье казалось прозрачным, однако на лице было безмятежное и спокойное выражение. Данте немного успокоился. Никаких призраков. Просто лемур.
– Очень, – признал он. – Вот бы нам найти кого-то, кто видел его своими глазами.
Из общения с лемурами Данте знал, что их зловредность превосходит только их любопытство. И если именно этого лемура встретил юный Арчер, то она могла быть здесь и во времена Юникса.
– Насчёт своих не знаю – может, я их тогда одолжила.
Лемур приоткрыла один глаз и взглянул сначала на Данте, потом на детектива. Причём вид последнего заставил её глядеть в оба.
– Ой, а я тебя знаю! – она вскочила на пол и резво подбежала к нему. Лемур обошла вокруг детектива, вглядываясь в него с непосредственностью и любопытством ребёнка, оказавшегося в зоопарке. – Я когда-то тебя уже видела. Только у тебя волосы были веселее. И на лице меньше этих… штук.
Не в состоянии подобрать нужное слово, она вытянула кожу на собственной щеке и сложила её вдвое.

Данте привык к тому, что лемуры выбирают себе в имена слова, мало походящие на приличные – взять хотя бы Рухлядь. Впрочем, Миранда была не совсем обычным лемуром. Из сказанного ею следовало, что она на протяжении нескольких десятков лет не покидала это место. Как грустно для неё – и очень полезно для Данте с Арчером.
– Джузеппе? – знакомое имя больно резануло слух и сразу привело на ум флорентийского мальчика, а также голод до человеческой плоти. Избавится ли Данте от него полностью? После возвращения из Флоренции он полюбил стейки с кровью и говяжьи мозги. – Ты точно в этом уверена?
Миранда кивнула, не сводя напряжённого взгляда с Данте.
– Я не первый человек из будущего, с которым ты разговариваешь? – догадался он, и получил ещё один кивок.
Тогда Данте снял шляпу, предоставляя взглядам присутствующих металлические пластины, выпирающие прямо из его черепа. Миранда ахнула и прикрыла рот ладошкой.
– У него были такие же! Вы братья? Это больно? А можно мне тоже?
– Нет, – коротко ответил Данте, не уточняя, к какому из вопросов это относится. После чего повернулся к Арчеру и пояснил: – Турпин был здесь.
Картинка начала складываться, и всё же белых пятен на ней оказалось слишком много. Турпин побывал в бывших лабораториях и нашёл нечто, что имело непосредственное отношение к будущему.
– Миранда, – Данте постарался обратиться к ней как можно более добрее и мягче. Словом, в его тоне ничего не изменилось. – Постарайся вспомнить, о чём вы говорили с тем человеком из будущего.
– О, легко. Я рассказала ему про доктора Константина. Он раньше работал здесь и исчез вместе со всеми после того случая. Ох, как тогда было страшно, столько крови, столько тел… – она тряхнула головой, и Данте был готов поклясться, что на глазах лемура выступили слёзы. Но настроение Миранды тут же сменило полюс, и она бодро затараторила: – Но недавно я видела его! Детишки приходили сюда и оставили столько мусора – бутылки, окурки, воздушные шарики, своего друга Марвина… Там был журнал – я люблю почитать журналы, знаете ли… Хотя я не уверена, что умею читать. И доктор Константин был в нём. Правда, он тоже отрастил эти… как их… – он пощёлкала пальцами и взглянула на Арчера, пытаясь вспомнить подсказанное им раньше слово, – морщины! Сейчас принесу.
И Миранда проплыла сквозь стену – для того лишь, чтобы сразу же вернуться и грустно добавить:
– Только что вспомнила, что не могу брать предметы. Вам придётся пойти за мной.
Освещая путь фонарём, детектив и Данте прошли за ней сетью коридоров, запомнить которые 370-ый не смог бы, не будь у него оперативной памяти. Миранда вывела их за территорию лабораторий – туда, где в побочных строениях нашли себе пристанище компании подростков. Стены здесь были исписаны граффити самого похабного содержания, а в углах можно было найти использованные шприцы, погнутые ложки и отброшенные за ненадобностью резиновые жгуты – здравствуйте, 70-е. Впрочем, Данте явился сюда не для того, чтобы писать сценарий социальной документалки. Он поднял указанный лемуром журнал.
– 15-я страница, – подсказала она, с любопытством заглядывая ему через плечо.
Луч фонаря выхватил снимок, на котором были четверо – темноволосый мужчина в окружении двух женщин и седой старик за их спинами. Компания отдыхала на природе, и в глаза людей явно светило солнце, из-за чего они щурились. Данте потребовалась пара секунд, чтобы осознать, кого он видит и чем это грозит.
Он передал журнал и фонарь Арчеру, а сам тем временем порылся в базе данных в поисках подходящего имени.
Удивительно, как на всем пути им везло с уликами и свидетелями. Данте даже втайне заподозрил Арчера в том, что тот резал котят, жёг чёрные свечи, читал «Отче наш» задом наперед и приносил жертвы владыке тьмы.
– Доктор Джордж Константин Никопулос.
– Ой, тот, первый, точно то же сказал! – радостно взвизнула Миранда и даже в ладоши хлопнула. – Вы точно не братья?
– Нет, но у нас одинаковая материнская плата, – задумчиво пробормотал Данте, после чего обратился непосредственно к Арчеру: – Чем бы «доктор Константин» ни занимался здесь, впоследствии он скрывал свою связь с «Юникс». Упоминаний о ней нет в его официальной биографии. Подозреваю, что работа на секретную корпорацию, проводящую опыты на военных, помешала бы ему стать личным врачом Элвиса Пресли.

Билеты на концерт Элвиса Пресли оказались удачным совпадением. Удачным, но вовсе не обязательным. Данте привык приходить без приглашения. Невидимкам не нужны билеты, документы и, раз уж на то пошло, одежда.
Он не стал напоминать детективу о собственной незаметности. Арчер и так на удивление хорошо принимал все капризы времени, выпавшие на его долю. Пришелец из будущего, компьютеры в голове, нематериальное бессмертное создание – этого слишком много для одного дня, особенно если он проходит в 20-м веке. Данте видел, как люди из более развитых времён теряют голову при столкновении с перемещениями во времени. А детектив Арчер просто пожимал плечами и делал вид, будто всё так и должно быть.
Словом, полицейский начинал нравиться Данте.
Оказавшись в автомобиле, юноша внимательно пригляделся к старику. Действительно ли он собирался вернуться к Миранде, чтобы скрасить дни её небытия? Стоило просветить его касательно коварной природы этих существ. Данте не доводилось встречать добрых лемуров – вечная нежизнь ожесточит даже ангельский характер, а ангелов не существует. Данте проверял.
Наконец Арчер начал задавать вопросы. На некоторые из них 370-й предпочитал не отвечать. Для ответа на другие нужно было очень тщательно подбирать слова.
– Я пришёл не для того, чтобы восстановить справедливость, – осторожно произнёс он, глядя на детектива в упор. – Месть и правосудие не в моих руках. Иона Турпин хотел рассказать что-то мне и моему… спутнику. Мы уйдём отсюда, как только узнаем, что. Не вмешиваясь.
Расследование действительно продвигалось легко. Удача, судьба или цепочка счастливых случайностей – путешествуя во времени, Данте знал, что некоторые вещи нельзя ни понять, ни объяснить. Их можно только принять и стараться использовать наилучшим образом. Именно это он и намеревался сделать, пусть и без помощи Сэя.
– Никто не может знать будущее наверняка. Даже те, кто способен его видеть. Но могу заверить, что Элвис Пресли не умрёт завтра, – Данте криво усмехнулся и уже тише, себе под нос, добавил: – Хотя стоило бы.
Арчер жил в квартале, назвать который фешенебельным не смог бы и отпетый лжец. Очень удобно. Данте всегда лучше чувствовал себя комфортно среди бедняков, ренегатов и изгоев. Рыбак рыбака.
Им обоим нужно было отдохнуть. Была настолько глубокая ночь, что даже бандиты ушли с улиц. В Нью-Харбине не существовало понятия о дне и ночи – в них нет необходимости, если живёшь под землёй и не зависишь от солнечного света. Однако в этой эпохе, Данте знал, существует поговорка: ничего хорошего не происходит после трёх часов ночи. Он сверился с манипулятором: было почти четыре.
В квартире их уже ждали. Высокий человек в чёрном плаще: даже в том, как он спокойно сидел, заняв единственное кресло в комнате, чувствовалась угроза. Он явно пришёл сюда не из любезности и не для показательного обмена шутками; словом, это был Мистер Сэй.
– Ты должен был отделаться от копа, а не втягивать его в наши дела, – угрюмо пробасил он.
На его языке это означало «Хорошо, что с тобой всё в порядке». Данте пропустил упрёк мимо ушей.
– Мистер Сэй – детектив Майлз Арчер, – представил он их друг другу, после чего понадёжнее запер дверь.
Смотритель смерил полицейского оценивающим взглядом, рассматривая его внимательнее, чем на набережной, после чего проворчал:
– У вас закончилось молоко, – и провёл рукой по усам, смахивая белые капли.
Это значило: «Приятно познакомиться».
– Рассказывай.
Говорил Данте коротко и по существу. О компании «Юникс», которая в рамках проекта «Джузеппе» проводила опыты над военными. О кровавой катастрофе, после которой проект свернули. О сбежавшем Черепице, за знакомство с которым Турпин поплатился жизнью. Об участии в опытах личного врача короля рок-н-ролла. Ничто из этого не вызвало и тени удивления на лице Сэя – он выслушал рассказ Данте с таким видом, будто заранее всё знал. Когда юноша закончил, заговорил смотритель. Он тоже не терял вечера даром.
– Десять лет назад в Италию уехала группа исследователей. Официальная цель поездки – участие в конференции во Флоренции. Вот только на конференциях не вскрывают могилы и не эксгумируют тела четырёхвековой давности.
– Тела? За такое время…
– Вот именно, – не дал ему закончить Сэй. – Тела. По крайней мере, одно. Их интересовали могилы людей, погибших во время флорентийской эпидемии 1477 года. В большинстве случаев они ничего не находили. Однако несколько покойников весьма хорошо сохранились для своего возраста. Тела были в полной сохранности, как будто вчера умерли. В отчётах говорится о ребёнке по имени Джузеппе Джованни. Его перевезли в Штаты и под военным конвоем доставили в Чикаго.
Данте почувствовал, что Земля изменила привычное направление и, видимо, решила вернуться на пару километров назад по орбите.
Когда они с Верноном покидали Флоренцию, Джузеппе полностью выздоровел. Сыворотка профессора Никса вылечила его, как вылечила Данте. Джузеппе не мог погибнуть, просто не мог! Он ведь был совсем ребёнком…
– Ювенал Никс. Юникс, – медленно проговорил Данте, составляя части историй, которые не должны были пересекаться.
– Да. Подумал, тебе будет интересно узнать, что ваш провальщик тщательно конспектировал все свои исследования. Думаю, его записи попали не в те руки.
– Но ведь я излечился от инфекции, – да, иногда Данте хотелось выпить крови или хотя бы укусить кого-нибудь, но эти позывы было легко контролировать.
– Ты родился в другом времени. У тебя есть иммунитет к таким вирусам, о которых ты и не подозреваешь. А мальчишка даже оспу бы не пережил.
Слова Мистера Сэя ранили. Возможно, даже калечили.
– Думаю, – продолжил смотритель, то ли не замечая состояния Данте, то ли игнорируя его, – кто-то в этом времени с помощью зомбивируса пытается создать идеального солдата. Возможно, им даже это удалось.
Побледневший Данте перевёл взгляд на Арчера. Интересно, он до сих пор хочет узнать, чем всё это закончится?

Данте провёл беспокойную ночь, и это никак не было связано с тем, что спать ему выдалось на полу. Сэй занял единственный диван, так что Данте на правах самого юного из собравшихся расположился на тонком матрасе, который Арчер любезно стащил с собственной кровати.
Бытовые трудности давно не беспокоили Данте. Он несколько месяцев сидел в тюрьме Нью-Харбина, а это курорт похуже Бастилии.
Спать ему мешали мысли. Он думал, как безответственно с его стороны было покинуть Флоренцию, не убедившись в полном выздоровлении её жителей. Пусть не всех, не каждого, но хотя бы Джузеппе. За время лечения, объединённые недугом, они с мальчиком много общались. И теперь Данте чувствовал себя виновным в его смерти.
Для него зомбификация Флоренции была делом двухнедельной давности. Но для Джузеппе, его матери и профессора Никса время шло дальше. И теперь вирус, спавший в теле ребёнка и убивший его, целым и невредимым добрался до корыстных и честолюбивых учёных. Крот знает, к чему они придут в своей попытке завладеть безупречным оружием.
Мы уйдём отсюда… не вмешиваясь, – вспомнились Данте его собственные слова. Сейчас они звучали издевательски. – А если уже вмешались? Что, если Ювенал Никс не должен был оставаться во Флоренции… если он вообще не должен был там оказаться?
Эта мысль навела его на одно воспоминание, и Данте принялся копаться в своих записях – в частности, разговорах с профессором, его рассказе об обстоятельствах провала во времени.
В 2230 году из-за аварии на складе в Сан-Марино над городом появилось токсичное облако. Оно не угрожало жизни и здоровью местных жителей, однако стало летальным для жителей 15-го века. Туда его занёс ликвидировавший аварию учёный, повстречавшийся со старьёвщиком.
«На меня напали. Ударили ножом. А через секунду я уже лежал голый посреди улицы. Со мной такого не случалось с 90-х», – звучал в голове Данте голос Ювенала Никса.
Что первое мог сделать истекающий кровью человек, оказавшись в незнакомом месте? Несложно догадаться: найти воду и промыть рану.
И заражённая кровь потекла по улицам Флоренции.
Если вирусы становятся частью человеческого тела, то они могут путешествовать во времени. Этот проделал долгий и извилистый путь. И всё указывает на то, что ему помогли.
Тот, кто ранил профессора Никса, мог указать на его дневник и помочь отыскать тело Джузеппе. А значит, Данте с Сэем имеют полное моральное право вмешаться: ведь речь идёт о путешественнике во времени.
С этой мыслью, приободрённый, но не утешенный, Данте заснул.

370-й никогда не понимал фанатской любви. Слепое обожание было ему столь же чуждо, как деликатность – госпоже Ларскин, конкретика – Турку, а полиэстер – Джонни Мюррею. Но вот он, вместе с Арчером и Сэем стоит в очереди на автограф одного из самых любимых певцов 20-го столетия… упс, только с Арчером. Мистер Сэй, не утруждая себя объяснениями, удалился. Данте и детектив, в свою очередь, договорились встретиться в гримёрке короля, когда в коридорах станет потише. Детективу пришлось на время спрятаться, тогда как на Данте и так никто не обращал внимания.
Бархатистый голос зазвучал вдалеке, и ему вторили крики многотысячной толпы. Юноша двигался по коридору, уступая дорогу спешащим сотрудникам сцены; его чуть не сбила передвижная вешалка с десятком расшитых стразами и бахромой комбинезонов, но 370-ый вовремя вжался в стену.
Данте был спокойным и ответственным. Поэтому он взял на себя ответственность спокойно вломиться в гримёрку Элвиса Пресли.
Здесь не было никаких следов доктора Константина, что несколько разочаровало 370-го. В ожидании Арчера он аккуратно стал выдвигать ящики стола и проверять сумки да карманы. Ничего стоящего.
– Кто ты, чёрт возьми, такой и что ты забыл в нашем времени? – раздавшийся позади голос застал Данте врасплох, как и щелчок снятого с предохранителя пистолет.
В этот момент он рылся в ящике трюмо; подняв взгляд, Данте увидел в зеркале стоящего позади него доктора Константина с оружием наготове.
– Вы уже встречали такого, как я, – произнёс он, медленно выпрямляясь и поднимая руки над головой. Одной из них он указал на железный висок. – С таким же устройством.
– Заткнись, – Константин, не спуская Данте с прицела, отошёл к двери, нашарил замок, вставил в него ключ и повернул  после чего засунул себе в карман. Признаться, до этого Данте рассчитывал на неожиданное появление Арчера, которое бы отвлекло врача и позволило 370-му отобрать его оружие.
– Вы убили его, потому что он задавал вопросы. Про «Юникс» и проект «Джузеппе». Про тело флорентийского мальчика, – Данте действовал наугад, но по лицу Константина, за которым продолжал следить в отражении, видел, что дёргает за верные нитки.
370-ый занимался непривычным делом – пытался заговорить зубы, чтобы потянуть время. Окажись здесь Вернон, он бы легко смог уболтать врача.
– «Личный врач Элвиса ставил опыты над людьми» – как вам такой заголовок? Журналисты придумали бы вам громкий псевдоним. Флорентийский мясник, например. Скандал был бы громким. И поэтому вы убили его.
– Всё сказал? – осклабился Константин. – Мне не нужно было убивать его. Достаточно одного звонка, и нужные люди сделают всё сами. Но для тебя я сделаю исключе…
Слова доктора потонули в грохоте трёх выстрелов, последовавших друг за другом, и звоне разбитого зеркала. Ведь в этот момент Данте бросился в сторону, по пути толкнув на Константину вешалку наподобие той, что едва не сбила его в коридоре.

Появление детектива Арчера было как нельзя кстати. Данте не был уверен, что продержался бы ещё несколько минут, не приобретая лишних отверстий в теле и одежде. А ведь он ненавидел получать травмы во время путешествий. Ранения от выстрелов, дуэлей, ударов кинжалов и стрел раздражали его до такой степени, что он начинал истекать кровью.
Данте благодарно кивнул полицейскому, у которого столь эффектный выход явно отнял много сил, и без лишних слов принялся связывать доктора Константина. Куда лучшей идеей было бы вытащить его из этого здания, где Константин чувствовал себя в безопасности и, в расчёте на скорое завершение концерта, тянул время.
– Вы даже не представляете, с кем имеете дело, – предупредил он в лучших традициях злодеев из бондианы.
– Просвети нас, – с трудом произнес Данте сквозь сжатые челюсти. Ему вдруг захотелось запихнуть в глотку этого веселого исследователя тряпку с хлороформом.
– А что, если правы – мы, а не вы? А что, если проект «Джузеппе» призван спасти людей, и над ним работают хорошие парни, а плохие пытаются их остановить? А что, если в ближайшем будущем вы очень-очень сильно пожалеете, что перешли «Юниксу» дорогу?
Данте всей душой, всем сердцем, каждым переходником ненавидел такие вот разговоры. Уровень пафоса в них зашкаливал так, что и в Фаренгейтах не измерить, а вот информативности было ноль. Поэтому он наклонился к Константину и, убедившись, что доктор смотрит ему в глаза и в целом способен оценить всё выражение дантова лица, очень медленно, очень чётко и доходчиво произнёс в тон предыдущей фразе:
– А что, если я посвящу своё ближайшее будущее уничтожению твоего?
В глазах Константина мелькнул испуг. Всю его спесь будто рукой сняло. И он заговорил.
Первоначальной целью проекта «Джузеппе» было повышение иммунитета. Считалось, что флорентийский мальчик, имя которого получил проект, обладал особыми генами, на основе которых ученые собирались создать вакцину. Но во время экспериментов на животных появлялись побочные эффекты, причём у всех разные. Некоторые животные становились агрессивными, другие могли питаться лишь кровью, третьи умирали, но не разлагались. Тогда-то на разработки наложила руку «Юникс».
Прежний исследовательский состав отстранили. (Данте подозревал, что большинство из них в скором времени погибли.) А сама компания перевела стрелку компаса на военную отрасль. На их исследовательскую базу в Чикаго набрали подопытных из числа солдат. Люди соглашались участвовать в программе добровольно, каждый – по своим причинам: кому-то нужны были деньги, чтобы содержать семью; иные рассчитывали, что из них сделают идеальных солдат; третьи надеялись послужить родине.
Испытания шли не совсем успешно, и учёным не удавалось избавиться от побочных эффектов, которые иногда вызывали необратимые изменения во внешнем виде добровольцев. У некоторых не выдерживала психика, и их приходилось держать взаперти ради их же безопасности.
Программа длилась 13 месяцев и весной 1966 года была свёрнута после несчастного случая, произошедшего на базе. Один из подопытных, чьи физические способности многократно возросли за счёт сыворотки, напал на охранников и убил их. После чего он добрался до лаборатории и устроил там настоящую бойню. Ему хватило голых рук и осколка стекла, чтобы вскрыть черепа нескольких учёных и… ну, словом, зрелище было не из приятных.
Руководству «Юникс» пришлось потратить много денег, чтобы о произошедшем не узнали СМИ, Пентагон и Минздрав. Когда источник финансирования иссяк, программу свернули, данные исследований засекретили, оставшихся подопытных… что ж, их судьба неизвестна Константину.
Но о ней догадывался Данте. Несчастные, которым не удалось сбежать, как Черепице, служили бы слишком явным доказательством бесчеловечных экспериментов. Руководство «Юникса» явно поспешило от них избавиться.
Руководство – какой обтекаемый термин. А между тем Константин не называл конкретных имён, не давал адресов. Данте лишний раз напомнил себе, что пришёл сюда в поисках убийцы Ионы Турпина. Каким бы варварским не было преступление «Юникса», он не может вмешиваться и мстить за него. Пусть этим займётся Арчер, хотя и от этого Данте попытается отговорить старика.
И вместе с тем был ещё один вопрос, от ответа на который Константин так мастерски ушёл.
– Откуда ты знаешь, что я пришёл из будущего? Мы с Турпиным не первые, кого ты встречаешь?
Пожалуйста, пусть это никак не связано с другими проходимцами, – надежда эта была напрасной, так как Константин утвердительно кивнул.
– Был ещё один, профессор Сноу. Он спроектировал большинство нашего оборудования. Сноу просто появлялся на несколько дней, запирался в лаборатории, а потом оставлял там чертежи. Когда он сказал, что пришёл из будущего, я не поверил. Но он… хм, нашёл способ убедить меня.
Данте почувствовал, как внутри у него всё похолодело. Имя «профессор Сноу» было ненастоящим. Кто-то прикрывался им, как маской. Кто-то вмешался в прошлое. Кто-то, кого он, возможно, знает.
– Как он выглядел?
Константин пожал плечами.
– Ничего особенного. Светлые волосы, голубые глаза, весьма обаятелен… Хорошо поёт. Но я бы не заметил его на улице. Не то что вашего дружка. У него-то голова наполовину железная, прямо как у тебя. Мимо такого убожества не пройдёшь. Это вообще больно?
Данте пропустил оскорбление мимо ушей. Он сделал знак Арчеру отойти в сторону.
– Нам нужно выманить людей, которые убили Турпина. Константин сказал, что позвонил им после разговора с Ионой. Пусть сделает это снова и укажет на меня. Тогда убийцы сами нас найдут.

Доктор Константин решил не нарушать злодейскую традицию и освободился из верёвок в тот самый момент, когда никто этого не ожидал. Налетев на детектива Арчера с осколком стекла, он непременно пролил бы кровь, если бы не Элвис.
Король рок-н-ролла появился, как всегда, эффектно.
– Мы из технической поддержки. Пришли технично поддержать, – ответил Данте первое, что пришло в голову.
Элвис несколько секунд переводил подозрительный взгляд с 370-го на Арчера и обратно, а потом щелкнул пальцами и громко рассмеялся.
– Вас Дуглас прислал, да? Ох уж этот Дуглас. Да садитесь же, я сейчас позову дока для Дока.
Данте никогда не понимал массовой любви к Элвису Пресли: он казался ему не более чем ряженым клоуном с мелодичным голосом и странной пластикой. Но сейчас, когда музыкант стоял всего в метре от него, Данте понял, почему столько людей во всём мире боготворили Элвиса. Его манера поведения, взгляд, весь его вид заставлял человека почувствовать себя особенным. Когда он смотрел на вас, казалось, что он глядит на лучшего друга – столько расположения и симпатии он вкладывал в это нехитрое действие.
Словом, это был самый обаятельный человек из всех, кого Данте доводилось встречать.
И тем отчётливее прозвучал щелчок взводимого курка и тем явственнее дуло пистолета нацелилось в лицо Элвиса, который повернулся было к двери, чтобы позвать медицинскую помощь.
Константин, вместо того чтобы потерять сознание, нашёл пистолет.
– Хей, приятель, ты чего, – Пресли сделал шаг назад, инстинктивно поднимая руки.
– Константин, остановитесь, – Данте сделал шаг вперёд. – Не стреляйте в Элвиса.
Доктор тем временем поднялся, не сводя взгляда с противников и не убирая оружие. По виску у него текла кровь, однако руки, как с сожалением заметил Данте, не дрожали.
– Ты, с железной головой. Когда умрёт Элвис? Отвечай!
Данте заскрипел зубами. Меньше всего им сейчас нужно было менять историю.
– В 1977 году, 16 августа.
– И как же?
Данте с сомнением покосился на Элвиса, который, в свою очередь, смотрел на него не то с изумлением, не то со скрытым ужасом.
– Передозировка таблеток.
– Но мы можем это быстренько исправить. Например, 12 ноября 1973 года его застрелит черномазый легавый, – Константин кивнул на Арчера. – А единственному свидетелю удастся вовремя обезвредить убийцу. Да я стану новым американским героем!
По всем оценкам ситуация оказывалась неудобной.
– Док, ты чего, с ума сошёл? Это же я, Эл…
– Заткнись! Я сыт тобой уже по горло, жалкий певчишко! Сил нет слушать твои приторные стишки. «Люби меня нежно, люби меня сладко»… Тьфу! Да ни один нормальный мужик такого не скажет вслух.
Сил у Константина было, как у черта злости – ещё больше. Но, что самое страшное, в глазах светился ум. И готовность спустить курок.
А потом было вот что – ничего. Вернее, для доктора ничего не произошло. А стоящие к нему – и открытой двери – лицом видели, как за спиной Константина появилась фигура в чёрном и одним ударом выбила у него из руки пистолет, а другим – отправила Константина в нокаут.
– Отлично, Данте, просто великолепно, – пробурчал Сэй, затаскивая тело в гримёрку и закрывая дверь. – Рассказывать людям из прошлого, когда они умрут – ведь именно этому я тебя и учил. Что будешь делать дальше? Подаришь бронежилет Леннону? Отберёшь ружьё у Кобейна? Посоветуешь Боно проверить тормозные колодки?

Если бы Данте был впечатлительным, то сейчас прикрыл бы глаза рукой, чтобы не видеть, как ураган «Мистер Сэй» обрушится на детектива Арчера, подхватит его, закружит в смерче и поставит на место. Однако смотритель не просто проигнорировал выпад в свою сторону, но и послушно отошёл в другую, зашептавшись с Элвисом.
Данте не мог поверить своим глазам.
Я не могу поверить своим глазам.
Он даже пару раз моргнул – но нет, картинка не изменилась, а значит, сбой был не в его системе. (Да, двойным морганием моды перезагружают картинку. Нет, это не мешает в обычной жизни. Разве что только в очень ветреную погоду.)
Возможно, со стороны отношения Данте и Мистера Сэя действительно могли показаться несколько прохладными. Слишком много слов произносилось в повелительном наклонении. Данте и сам заметил, что в этом путешествии смотритель ведёт себя странно: никогда прежде он не бросал его столь равнодушным образом. Но Сэй был самым разумным из всех, кого Данте знал (включая Исаака Ньютона), так что версия о дурном настроении, затаённой обиде и взбалмошности исключалась. Если бы у Данте была возможность попросить судьбу о хорошем напарнике, ему всё равно достался бы Сэй – идеальный если не во всём, то в большинстве. Сам же Сэй ни о чём таком не стал просить, и ему досталось то, что досталось. Поэтому 370-й просто доверял ему. Порой это единственное, что остаётся.
Хотя Данте и был противником насилия, помешать Арчеру допрашивать Константина он не пытался. Доктор получил то, что заслужил. И если карма и вселенское возмездие действительно существуют, то почему бы сансаре не совершить круг и для разнообразия не принять вид 60-летнего негра в поношенной шляпе?
Так что Данте утвердительно кивнул, выражая готовность не только навестить доктора через несколько месяцев, но и превратиться в его личного преследователя на ближайшие пару-тройку десятилетий. Так сказать, выделить денёк.
Впрочем, Константин продержался только один палец и не искупил всей боли, которую причинил другим.
Шиш тебе, Данте, а не сансара.
И сквозь поток оскорблений, проклятий и брани, которую не ожидаешь услышать из уст учёного человека, пусть и негодяя, они получили нужный адрес. База «Юникса» – или того, что от него осталось – находилась в заказнике Иллинойс, то есть на отдалённой, пустующей территории, где нет лишних глаз. Как предсказуемо. Данте и забыл, что злодеи уйдут в бизнес и начнут возводить свои штаб-квартиры у всех на виду не раньше, чем через 20 лет.
А ведь пытками можно добиться гораздо больших успехов, чем уговорами, – отметил про себя Данте и задумался, а приходила ли эта мысль в голову ещё кому-нибудь.
Ньютон-Ньютоном, но во времена Инквизиции он ещё не наведывался.
Прежде чем покинуть гримёрку, он задержался рядом с Элвисом и, продемонстрировав ему один из самых своих серьёзных взглядов – а Данте как никто другой умел быть серьёзным, – сказал:
– Я знаю, что сейчас вы чувствуете себя потерянным и не знаете, чему верить. Может быть, вы даже захотите бросить всё и отказаться от прежней жизни. Но вам придётся это пережить. Шоу должно продолжаться. И… мне очень жаль.
– Не стоит, парень. Все мы умрём. Просто я теперь знаю, когда.
– Нет, я не об этом. Мне очень жаль, что ваш друг оказался негодяем.
Элвис грустно улыбнулся и протянул Данте руку.
– И мне тоже. Надеюсь, у вас всё получится. Чем бы вы там ни занимались.
Данте кивнул и пожал ему руку. Когда он уже шёл по коридору, Элвис выглянул из гримёрки и окликнул его.
– Эй, парень! «Шоу должно продолжаться» – а хорошо сказано. Пожалуй, мне стоит написать песню с таким названием.
Данте почувствовал, как кровь отлила от его лица.
– Пожалуйста, не надо.
И, развернувшись, ушёл более поспешно, чем планировал.
Он догнал Арчера и Сэя возле чёрного входа, как раз когда смотритель говорил:
– До 16 августа 1977 года – точно.
А потом Сэй хлопнул себя по лбу и буркнул нечто, что сквозь усы разобрать было невозможно, но в чём чувствовалась изрядная дома самокритики.
– Кажется, я забыл парочку охранников в подсобке, – сказал он и пояснил: – Добраться до вас было не так уж просто.
Он порылся в карманах плаща и выудил связку ключей.
– Данте, второй поворот направо. И постарайся не показываться им на глаза. Кажется, у одного есть зачатки времявидения.
Когда Данте ушёл выпускать охранников, Мистер Сэй развернулся к детективу Арчеру.
– Мальчишка очень хорошо вскрывает замки, поэтому у нас мало времени. Так что слушай и не перебивай. Ты заметил, что я жестко отношусь к нему, и прав. Но у этого есть веская причина. Пока вы разыскивали Ракушку, я съездил в морг и изучил тело. И обнаружил, что у него кое-чего не хватает.
Сэй сделал красноречивую паузу и постучал себя пальцем по виску.
– Было несколько выстрелов, так? Турпина убили первым, в грудь. У него вырезали кибер-имплант, а затем выстрелили в голову, чтобы скрыть это. Мы имеем дело не с убийством, а с ограблением. Эти «Юникс» получили бракованную технологию: они забрали не всё. И думаю, скоро это поймут. Если они встретят Данте, то его ждёт участь несчастных из проекта «Джузеппе». Может, даже хуже. Слушай, я знаю этого мальчишку. Риск погибнуть не остановит его – он только разозлится, если узнает, что Турпина убили из-за того, что тот был кибермодифицирован. Поэтому единственный способ держать парня подальше от этого дела – ничего ему не говорить. Есть ещё кое-что. Я встретился с одним из местных времявидцев, и у него было предвидение будущего, где происходит нечто очень плохое. В его видении мы были втроём на каком-то промышленном объекте или заводе. Поэтому я на всякий случай старался держаться от вас подальше. Теперь всё ясно: он видел базу "Юникса". И Данте там оказаться не должен ни в коем случае. Туда пойдём только мы. Встречаемся по адресу сегодня в полночь, возле чёрного входа, – Сэй отогнул рукав пальто и сверился со временем на манипуляторе. – Есть ещё одно место, где мне нужно сейчас быть. Ты кажешься порядочным человеком и хорошим полицейским. Да и, думаю, с Данте вы поладили. Поэтому сделай что угодно, чтобы сегодня он держался как можно дальше от заказника. Если понадобится, накачай его наркотиками, снотворным или слабительным. Только не запирай в квартире. Как я сказал, парень хорош с замками.
Высказавшись и убедившись, что они с Арчером понимают друг друга, Сэй поднял воротник пальто ушёл. Но перед этим добавил:
– И помни: если Данте придёт в «Юникс», кто-то из нас умрёт.
Когда Данте вернулся, несколько обескураженный увиденным в кладовке (некоторым людям необходимо провести час взаперти и в темноте, чтобы открыть истинную природу отношений друг с другом), смотрителя и след простыл.
– Дайте угадаю: ушёл без объяснений, как только избавился от меня? А перед этим поднял воротник пальто? – Данте ухмыльнулся. – Значит, поедем в заказник Иллинойс сами.
Данте не собирался уничтожать «Юникс» или чем там занялся бы любой уважающий себя герой блокбастеров. Если путешествия во времени чему-то и научили его, так это тому, что нельзя изменить порядок вещей. Можно за ним наблюдать, можно предотвратить плохой поворот событий. Но не нужно пытаться спасти мир.

Что нас не убивает, делает нас сильнее. Кроме оружия. Оружие нас убивает. Мистер Сэй любил оружие и верил, что при правильном использовании в руках верного человека оно может сослужить хорошую службу. И он не собирался приходить в штаб-квартиру плохих парней с пустыми руками.
Так что перед тем, как отправиться в заповедник Иллинойс, Мистер Сэй наведался в оружейный магазин, владелец которого приторговывал из-под прилавка. У честного трудяги Сэй не стал бы отбирать товар, но здесь он чувствовал моральное право забрать всё, что нужно. Потому что хозяин магазин не был верным человеком.
Когда детектив Арчер появился на условленном месте, там его уже ждала высокая фигура, укутанная в плащ. Мистер Сэй, пришедший раньше, времени не терял и уже взломал замок.
Полицейский пришёл один, а значит, ему удалось избавиться от Данте. Мистер Сэй никак это не обозначил вслух, просто кивнул, скупым действием выражая одновременно удовольствие и благодарность.
– Иона Турпин хотел что-то рассказать мне об этом месте, и нам нужно понять, что. Поэтому осмотримся внутри, выясним, чем они тут занимаются. А потом найдём, где они держат кибер-имплант, и уничтожим его.
План звучал слишком обтекаемо, но Мистер Сэй по опыту знал, что каким бы детальным, продуманным и проговорённым ни был план, события имеют обыкновение развиваться не по нему. Так зачем терять лишнее время на планирование, если им всё равно придётся импровизировать?
Он открыл дверь и первым вошёл внутрь.
Первое, что бросалось в глаза – абсолютная функциональность и востребованность здания. Пусть ночью здесь никого не было, но чистота, план пожарной эвакуации и провода сигнализации, тянущиеся под потолком, указывали на то, что днём здесь кипит жизнь. Напротив плана Мистер Сэй и остановился, внимательно изучая схему здания. Потом указал пальцем на длинное узкое помещение, расположенное на втором этаже, над широким залом – вероятно, производственным цехом.
– Очевидно, это лаборатории. Начнём с них – наверняка там и документы какие-то есть. Если появится охранник, предоставь его мне.
И они осторожно, стараясь двигаться тише мыши, двинулись к лаборатории.

[ava]http://savepic.ru/12122563.png[/ava][nick]Mister Say[/nick][charinfo]<br><a href="http://makingtime.rusff.me/viewtopic.php?id=90"><b>Мистер Сэй, 44 года</b></a><br> <b>Сущность:</b></b> хранитель станции, проходимец<br><b>Время:</b></b> 2431 год <br>[/charinfo]