Охранники Тим и Ридли оказались там, где меньше всего хотели бы, – в замешательстве. Но выход из ситуации они нашли с мудростью, которая даётся лишь некоторым государственным деятелям и всем без исключения сторожам, вахтёршам, консьержам и охранником.
– Иди к мистеру Сайласу, – сказал Тим.
– Приглядывай за ними, – добавил Ридли.
Тиму не нужно было лазить по карманам копа, чтобы обнаружить отсутствие ордера.
– Это частная собственность, – произнёс он так, словно кого-то эти два слова останавливали, и принялся приматывать Арчера к стулу скотчем.
Похоже, сегодня это был самый важный предмет в комнате.
Вернадет в выражениях, которым не обучают на кафедре химии, напомнила о наручниках. Так что Тиму все-таки пришлось ещё раз обшарить карманы Арчера. Освободившись, Вернадет выпрямилась и наградила детектива самым разъярённым из своих взглядов.
– Тебе это так просто с рук не сойдёт! – пригрозила она, вытирая с подбородка слюни и поправляя волосы.
– О каких преступлениях он говорил? – Тим спросил об этом девушку, подозревая, что пока не готов услышать ответ самого копа.
Есть пороги, которые лучше не переступать.
Вернадет сделала раздражённый жест, который мог означать как "да откуда мне знать" и "не твоего ума дела", так и "делу время, а потехе час". Только тогда она заметила, что на столе в лаборатории лежат документы, которые по инструкции следует запирать в сейф. Глаза Вернадет, и так небольшие, превратились в две узкие щёлочки.
– Промышленный шпионаж! – выплюнула она с тем брезгливым видом, каким в 40-х британцы произносили "нацистский выродок".
Тим не особенно понимал, что означает это выражение, но сразу почувствовал, что пахнет оно лишением премии.
Прошло уже достаточно времени, вот только Ридли никак не возвращался. Вернадет, уже почувствовавшая вкус власти, велела охраннику проверить, куда запропастился его напарник. А секундное замешательство развеяла криком "Живее".
Когда они с Арчером остались наедине, Вернадет разразилась бурным монологом на тему того, что происходит с черномазывами невеждами, встающими на пути научного прогресса и славы Соединённых Штатов великой Америки. Она была так увлечена им, что даже не заметила, как в комнату вернулся один из охранников.
По крайней мере, так могло показаться, когда в дверном проёме возникла мужская фигура в кожаной куртке.
Данте постоял на пороге, оценивая ситуацию. Убедившись, что единственная угроза здесь – пухлая девица в белом халате, он сделал несколько шагов по направлению к Арчеру, и в несколько движений ножниц освободил его от липких пут. Вернадет посмотрела было на него, но тут же решила отвести взгляд в другую сторону.
– Постарайтесь, чтобы ваш побег выглядел естественно, – сказал Данте Арчеру. – Ей ещё придётся давать об этом показания.
Разбираться с девушкой он предоставил самому детективу. Не мог же Данте ударить её, как Ридли и Тома.

У Данте была теория. У Данте была теория, и ему она совсем не нравилась. Но всё, что у него было в данный момент, – это теория.
Он плохо разбирался в людях и не всегда понимал их. Но Данте не был глупцом, а ещё он не был слепым и с самого начала знал, что убийца отобрал у Турпина. Дальнейшее было делом наблюдательности, а в этом качестве ему сложно было отказать. Он не винил детектива Арчера в том, что попытался отстранить его от дела – на месте полицейского Данте поступил бы точно так же. И он был уверен, что, окажись Арчер "в его ботинках" (так, кажется, говорят в нынешнем времени?), точно так же не стал бы принимать снотворное.
Он проследил за детективом до места назначения и вошел в помещение спустя некоторое время, хоть и иным путём. Действовать легче, когда люди тебя не замечают.
Итак, теория. В этом деле ему приходилось много думать о прошлом, но сейчас пригодились знания о будущем. О его собственном будущем. Тогда, оказавшись во Флоренции в разгар того, что профессор Ювенал Никс назвал "эпидемией вируса, поражающего гипоталамус", а Вернон Бостик – "зомбиапокалипсис, Данте, это зомбиапокалипсис!", сам заражённый, мог ли он подумать, что этой инфекции сквозь века предстоит погубить не только Италию, но и весь мир? Что вирус, найденный в 1970-х, попытаются превратить в военный допинг, а в итоге сделают из него тот самый химикат, который отравит воздух, выжжет землю и уничтожит всю жизнь на поверхности Земли?
Этот вирус, подобно малярийному комару, был заперт в своём собственном жизненном цикле, затаился в крови, ждал. Он пришёл из будущего, мутировал в прошлом и, используя извечные качества людей – тщеславие, стремление к совершенству, жажду наживы – нанёс удар, от которого человечеству не оправиться.
По крайней мере, не во времени Данте.
К счастью, это была только теория. К несчастью, эта теория объясняла поведение Ионы Турпина.
– Что он здесь делает? – с привычной любезностью прорычал Мистер Сэй, едва заметив Данте. Она перешагнул через охранников Ридли и Тима, которых Данте уложил рядком в коридоре, и направился к своим спутникам.
– Арчер, какого Крота?!
Данте сделал шаг вперёд и произнёс, пожалуй, единственную фразу, которая могла остановить машину смерти "Я жажду объяснений".
– Я видел документы и сравнил формулы. 2306 год, Мистер Сэй. Что бы здесь ни производили, через 300 лет это станет топливом для Шестой Станции.
То, что должно было звучать для детектива Арчера набором слов, произвело на Мистера Сэя эффект электрошокера – он замер, позеленел и начал легонько трястись.
В 24 веке сфера изучения космоса из ведения государств перешла к международным корпорациям. Они запустили несколько орбитальных станций – полдюжины, если быть точными. Топливо для Шестой производила компания "Просперити".
В 2306 году из-за сбоя в системе безопасности на реакторах "Просперити", расположенных в разных точках мира, произошёл массовый выброс продуктов топлива на поверхность. Они оказались не только ядовитыми и радиоактивными, но и практически неубиваемыми – за 10 лет они сделали то, что за века не удалось парниковому эффекту, углекислому газу и ядерному оружию.
Так человечество нашло себе новый дом под землей. Так флорентийский мальчик Джузеппе убил мир.
Данте стало физически плохо от осознания того, что у истоков величайшей в мире техногенной катастрофы стояли они с Верноном. К горлу подкатила тошнота, и пришлось прикладывать физические усилия, чтобы не показать всем присутствующим содержимое своего желудка.
К чести Мистера Сэя, ему потребовалось немного времени, чтобы совладать с собой.
– Это ничего не меняет.
Данте повернулся к детективу Арчеру. Он чувствовал, что задолжал ему объяснения, но не мог выбрать нужных слов.
– В будущем произойдёт катастрофа. Сильная. То, что здесь изобретут... его модификация – сыграет в этом главную роль. Но люди выживут. И мы с Мистером Сэем – доказательство этому.
– Великий Крот, давайте уже покончим с этим, – буркнул смотритель, явно желавший побыстрее уйти из этого завода и, раз уж на то пошло, из этого времени.
С этим намерением и двинулся по коридору, но вдруг нелепо всплеснул руками и упал. Имплант вылетел из его рук и, задержавшись на краю небольшого бортика, упал вниз, где в чанах с отвратительным бурлением перегонялись неведомые химикаты.
Ридли, устроивший эту подлую подножку, уже стоял на ногах. В руке у него был пистолет, а вот в лице не было ничего. Совсем. Как у манекена.
Было нечто странно в тех преобразованиях, что произошли с охранником. Например, сейчас его взгляд был направлен на Данте. Как и пистолет.
– Обнаружены пришельцы из будущего, – монотонно произнёс он. – Приказ – стрелять на поражение.
Кто бы ни отдал этот приказ, к его исполнению Ридли пришёл незамедлительно.

Путешественники во времени привыкли к тому, что существуют события, на которые они не могут повлиять – извержения вулкана в Помпеях, Вторая мировая война, выход первого iPhone, победа Дональда Трампа на выборах... Но в этой череде трагических происшествий, участником либо зрителем, вольным или не совсем, Данте доводилось становиться, было одно событие, на которое он не мог повлиять в особенности. Охранник и Арчер сцепились на краю платформы, и в сцене этой было намного больше крови и выстрелов, чем хотелось бы любому из присутствующих.
Данте оказался возле них с секундным опозданием, и это была именно та секунда, в которую детектив пошатнулся и выпал с платформы. Данте схватился за поручень и попытался поймать его – ухватить за руку, за край одежды и втянуть назад. Но его пальцы поймали лишь воздух – и столь ценное время, как и куда более ценная жизнь Арчера, утекли сквозь них.
А он остался стоять, с тупым недоумением глядя вниз, где в большом чане, наполненном ядовито-жёлтыми химикатами, только что раздался всплеск.
Туда уже бежал Мистер Сэй – с ловкостью паркурщика он в два счёта преодолел железную лестницу и теперь пытался отключить датчики в основании чана, сражаясь с температурой, химической реакцией и, в итоге, законами природы.
А Данте стоял. Отупение сменилось равнодушием к происходящему, и на том месте, где должны были появиться злость и отчаяние, была пустота. Всё произошло так быстро...
И так глупо, – возможно, он произнёс это вслух.
– Данте. Данте! – голос Сэя раздался снизу и вывел его из ступора. 370-ый не рискнул бы предположить, сколько раз смотрителю пришлось повторить его имя.
Данте спустился вниз и, оказавшись с Мистером Сэем лицом к лицу, вопросительно взглянул на него. Тот покачал головой. Вопросы были ненужны, слова были лишними. Да и что тут скажешь?
Всё, что им оставалось, просто уйти. Так проходимцы поступали всего: уходили, стоило произойти беде. Не вмешивались, а вмешавшись, просто возвращались к своей жизни, несмотря на то, что чужие были разбиты.
В такие моменты Данте ненавидел то, чем они занимались.

Два дня спустя
Этот город повидал многое. Предательства, убийства, несправедливость, войны бандитских группировок, издевательства над человеческой природой. Люди достаточно умные либо достаточно трусливые вовремя сбегали отсюда – дальше, к пригородам запада Штатов. А кто не успевал вовремя сбежать, либо погибал, либо застревал здесь навсегда. И в итоге Чикаго, как огромная мясорубка на заводе, засасывал их, перемалывал и выплёвывал по частям.
Данте и Мистер Сэй стояли на том же месте, с которого несколько дней назад наблюдали за телом Ионы Турпина. На этот раз дождя не было, но ранним утром улицы здесь были так же безлюдны, как и поздним вечером.
После смерти детектива Арчера Данте много размышлял о том, что проходимцы сбегают сразу, как только разразится трагедия. Так что в этот раз они с Мистером Сэем задержались.
Тело Арчера не обнаружили – либо оно растворилось в химикатах, либо "Юникс" позаботился о том, чтобы спрятать его. А Мистер Сэй и Данте позаботились о том, чтобы СМИ узнали: в заказнике Иллинойс пропал полицейский. Понадобилось всего несколько наводок, чтобы в квартире охранника промышленного предприятия, расположенного там, обнаружили пистолет детектива Арчера. А также несколько очень тревожных предметов, завёрнутых в полиэтилен и спрятанных в двух тайниках. Возможно, Иона Турпин и детектив Арчер были не единственными, кто погиб от рук Ридли.
И хотя охранник временно оказался за решёткой, говорить о правосудии было рано – он был всего лишь спящим агентом, марионеткой, запрограммированной уничтожать всех, кто помянет Крота добрым словом.
А кукловод оставался где-то позади, спрятавшись за именем "профессор Сноу". У проходимцев не было ни малейшей наводки на то, зачем он решил дать людям прошлого технологии, способные разрушить (и в итоге разрушившие) будущее. Откуда он знал про флорентийского мальчика? Имел ли отношение к аварии на реакторах "Просперити" в 2306 году? Чего пытался добиться? Данте не оставляла мысль, что он уже встречал Сноу и ещё встретит. И что все ответы на свои вопросы он получит, даже если не захочет. Это лишь дело времени.
– Нам пора уходить, – сказал Сэй, плотнее запахивая полы плаща. Звучало это как "здесь мы больше ничего не можем сделать".
– Тебе не кажется, что нам вовсе не нужно было приходиться сюда? – сказал Данте, словно и не слышал предыдущей фразы. – Мы совсем ничего не исправили. Даже хуже – навредили.
Сэй повернулся и внимательно взглянул на него, будто приготовившись к пощечине. Но Данте не стал продолжать и выдержал взгляд смотрителя.
Мистер Сэй вздохнул.
– Думаю, об этом мы узнаем позже. Только пообещай, что не станешь пытаться найти его сам.
– Его? – Данте приподнял бровь. – Этот профессор Сноу... Он ведь один из нас, так? Он учёный, инженер – простой проходимец не смог бы сделать такие вычисления. Мне только одно имя приходит на ум...
– Непреподобный умер, если ты об этом. Мертвецы не тратят времени.
Данте промолчал, но по его виду было заметно, что слова Сэя не особенно успокоили 370-го.
"Мертвецы не тратят времени". Где-то он уже это слышал.