Факты и домыслы:

• Быть нерождённым не так-то просто, но за века нежизни Рухлядь уже привык. И научился относиться к своему существованию с юмором. Жестоким, оскорбительным, никому не понятным юмором.
• Может свободно перемещаться во времени, но предпочитает эпохи, в которых люди уже познакомились со словом «гравитация». Просто чтобы они были в курсе, какой именно из физических законов он нарушает в свободное время.
• Рухлядь очень подозрительно относится к проходимцам и в каждом из них пытается вычислить того умника, по чьей милости ему не удалось появиться на свет.
• Получает огромное удовольствие, терроризируя жителей станции 2014 года. Ведёт себя как личное привидение гостиницы «Час» и очень обижается, когда кто-то другой его так называет.
• Представляет собой ходячую энциклопедию отрывочных знаний и ненужных фактов. Даёт советы именно в тот момент, когда люди меньше всего хотят их слышать. И, что самое обидное, советы-то дельные.
• Рухлядь способен учинить беспорядок и неразбериху в любом месте. Что является завидным достижением, ведь он не способен физически воздействовать на предметы.
• Провокатор и манипулятор. Любит подначивать новичков-проходимцев на авантюры, из которых те не в состоянии выбраться своими силами. По крайней мере, сохранив все конечности.
• Всегда знает больше, чем другие, и меньше, чем показывает.

Связь с вами:

Пробный пост:

Люди в большинстве своем были не слишком умными, порою откровенно глупыми, а еще почти всегда забавными. Не смешными, такие встречались куда реже, а забавными — так мог бы думать какой-нибудь пришелец из будущего, глядящий на смешные потуги сегодняшних человечков с непомерно раздутым самомнением.
Рухлядь смотрел на них почти так же — забавные, местами жалкие в своей непомерной гордыне и самоуверенности, люди из века в век не менялись, оставаясь совершенно одинаковыми, однообразными… скучными. Тип, заселившийся в «его», Рухляди, номер, казался таким же. Да вроде и не только казался — был.
Первые несколько часов он наблюдал за постояльцем с брезгливым недоумением; пожалуй, тараканы и те вызывали у него больше интереса, понимания и уважения. Тараканов здесь, правда, не водилось, но что-то подсказывало, что их соседство порадовало бы лемура больше. Те, во всяком случае, не мешали предаваться размышлениям и не гремели, не шуршали, словом, не занимались всем тем, что Рухлядь по праву считал своими должностными обязанностями.
Люди придумали для него название «полтергейст», но, право, что эти люди могли знать?
Этот, видимо, что-то знал или думал, что знает: услышав скрип половиц и заунывные завывания (на отработку качественного и проникновенного воя Рухлядь в свое время потратил немало времени и нервов — в основном нервов постояльцев) в наглухо закрытой комнате, выругался, перекрестился и оглянулся.
Рухлядь даже мог его понять — трудно, услышав подобный концерт в три часа ночи, сохранить полное спокойствие. Мог бы, но не хотел и не собирался.
Рухлядь не любил вмешательства в собственную не-жизнь, считал комнату своей личной территорией (отсутствие оплаты — издержки природы, мадам Ларскин давно уже следовало бы привыкнуть и смириться) и, возможно, не очень справедливо полагал, что храпеть, сопеть и шумно дышать за этой дверью может только он.
Постоялец тоже мог — только в том случае, если это были его последние вдохи и выдохи.
Лемура этот тип не видел напрочь и совершенно, но, кажется, о чьем-то присутствии в своем номере догадывался. Трудно не догадываться, когда вторую ночь подряд скрипит, шумит, звенит, а еще дышит. В спину, в ухо… Разумеется, Рухлядь не мог трогать этого несчастного и не в его силах было хоть что-нибудь ему сделать, но люди — известные параноики. Достаточно намекнуть, а остальное они сами придумают.
Сквозь кровать он проваливался, проходил, проплывал, но иногда это совсем не мешало ему вытянуться поверх старого клетчатого пледа; и неважно, что до поверхности еще пара сантиметров — после долгой и тяжелой работы по выселению со своей территории наглого оккупанта Рухлядь имел полное право отдохнуть и расслабиться.
Всё ж дела праведные тяжки и сил требуют немеряно.