Единственным источником света в ванной комнате служило окно под потолком – маленькое, грязное окно, всё в пыли и разводах. Через него даже подглядывать не удалось бы, только подслушивать – если бы тот, кто решил это сделать, нашёл способ парить на высоте пяти этажей.
У Уилла нашлась бы парочка подходящих знакомых.
Ванная, как и окна, была грязной: давно не мытый кафель, налет на раковине, черная субстанция в унитазе, которую смыть то ли забыли, то ли отчаялись. На полу, ближе к двери, лежало чёрное пальто, неподалеку от него – шляпа. В углу, прислоненная к стиральной машинке, стояла трость с набалдашником в виде птичьей головы. Голова напоминала воронью как никогда прежде.
В ванной, наполненной до краев, лежал молодой мужчина. Несмотря на то, что одежда оставалась на нём – черная рубашка и черный брюки, назвать его полностью одетым было сложно: настолько порванной была одежда, что повсюду сквозь неё проглядывала кожа. Настоящие обноски. Худое, изможденное лицо с синими кругами под глазами по цвету приближалось к ванной – он лежал, откинув голову на бортик, с закрытыми глазами. Рука с татуировкой анха под водой то и дело вздрагивала и сжималась в кулак. В воде плавали кубики льда.
Уилл затруднялся подсчитать, сколько времени оставался вот здесь, в этой грязной квартирке посреди Детройта. Он смутно помнил события, предшествовавшие последним дням. Возможно, потому что провёл их голосом, запертым в собственном теле, а может, нашлись бы другие причины – тяжёлые раны, шок от невыносимой боли, магический ритуал путешествия сквозь пространство. Кто знает.
Холодная вода и лёд приносили облегчение – прятали боль, которую он чувствовал во всём своём теле, но особенно в голове, правой руке и левой ноге.
Он представил, как рядом находится Дженни, опускается на колени с другой стороны ванной, кладёт подбородок на бортик. Ласково смотрит на него.
– Что с тобой, Билли? – спросила бы она.
Билли. Какая-то часть Уильяма ещё откликается на это имя, но он знает, что теперь он – нечто большее. Словно всю свою жизнь он работал только на десять процентов, а теперь получил доступ к оставшимся девяноста. Теперь ему хватает ума, чтобы понимать происходящее.
– Я умираю. Каждый момент своего существования я нахожусь в состоянии распада, и только сила бога, которого я запер в своём сознании, как в тюрьме, удерживает атомы моего тела воедино. Бог спит, ослабевший от потери силы и того, что я с ним сделал – считай это медикаментозной комой. Когда он проснется, то покинет свой протекающий сосуд – ему будет проще переждать в Та-Кемете, чем постоянно затыкать пробоины. Когда он проснется, я умру.
– Ох, беда, – ответила бы Дженни и сочувственно покачала головой. Если бы была жива.
Уилл отвернулся и уставился на грязный кафель стены. Когда он снова повернул голову, в ванной больше никого не было. Даже воображаемая подруга покинула его. И всё же, облизнув губы, Уилл хрипло произнес:
– Поэтому я должен сделать так, чтобы Тот не проснулся никогда.
[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Отредактировано Thoth (16.07.2022 09:08:55)

Последние полгода Уилл провел голосом, живущим в собственном теле, и можно было по пальцам пересчитать случаи, когда завладевшим им бог позволял взять контроль. Но и это время сейчас казалось смутным, далёким, словно происходило не с Уиллом, а с другим человеком. Фактически так и было.
Что-то произошло с ними троими тогда, когда Тот пытался вырваться и забиться в Та-Кемет – подальше от разъярённого древнего, который грыз его смертную плоть, терзал мясо на ноге, плевался ихором в лицо. Картины этого всплывали перед мысленным взором Уилла вспышками, на несколько секунд – он не позволял памяти показать всю картину целиком, обращаясь лишь к её фрагментам.
Он чувствовал сознание Тота, спящее внутри его головы. Но он больше не чувствовал Билли – не был им. Билли был разрушен. Остался лежать сломанной скорлупой яйца. Сброшенной кожей. Оболочкой куколки.
«То, что куколка существует внутри панциря – распространенное заблуждение. На самом деле она прячется в собственном теле, покрываясь сверху лишь кутикулой – и ничего не сбрасывает, когда становится бабочкой».
Знание об этом просто существовало в его голове, и Уилл подозревал, что не только оно. Древнеегипетский бог открылся ему, со всем своим опытом и знаниями, и теперь Уилл мог дотянуться до любого события или факта, хранившегося в разуме Тота. Как паразит. Вот только нахлебником в этом теле был не он.
Это всё происходило внутри Уилла за дни, пока он лежал в ванной, выбираясь только за льдом, чтобы добавить в воду и сделать её из холодной ледяной. Сейчас же вокруг него воздух покрылся рябью, вода забурлила, вспенилась и вытолкнула из себя объект, пролетевший надо бортиком и упавший на пол. Ему пришлось сделать усилие, чтобы поднять собственное тело и повернуть голову. Над бортиком виднелась девичья голова с огромными, казалось, на пол-лица глазами. Глаза – чёрные бездны, взирали на Уилла со смесью ужаса и шока. Пожалуй, такое впечатление он теперь производит.
Он узнал Аянэ – девушку, вмещавшую в себе азиатского бога, которую Тот использовал, чтобы найти компас. А с помощью компаса разыскал древнего в Провиденсе. А уже там едва не погиб.
Под действием её взгляда Уилл поднял руку и коснулся своего лица, почти ожидая почувствовать, как тогда, разъеденные ихором мускулы и твёрдость черепа, кровь и плоть. Но ощущал только кожу. Каким бы растерзанным он себя ни чувствовал, это оставалось внутри. Снаружи он выглядел… нормально?
– Я тебя не звал.
Голос звучал глухо, а слова значили только то, что значили.
Как она поведёт себя, если узнает, что её старый знакомый заперт в коматозном сне без сновидений, что его сознание теперь – пленник в смертном теле, что Уилл уловкой и насилием заставил бога остаться внутри, чтобы с его помощью жить? Бог в теле Аянэ наверняка почувствует это… со временем. А пока… что ж, стоит воспользоваться шансом.
– Мне нужен лёд. В холодильнике он закончился. Ты можешь…?
Слова требовали усилий, поэтому вместо окончания фразы он просто махнул рукой на воду – и отметил, что она, внешне нормальная, ведёт себя как рука калеки: пальцы еле сгибаются и напоминают скорее птичью лапу, чем руку нормального человека.
[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Поухаживать за ним. Выбор слов заставил Уилла усмехнуться – горькой, презрительной ухмылкой, в истоки которой он не собирался углубляться. Только не самоанализ. Не в таком состоянии. Как знать, какие глубины своей обновлённой личности он откроет, если сковырнёт эту чёрную корочку, которая образовалась поверх Билли, Тота и того странно симбиоза, в котором они существовали последние полгода.
«Пять месяцев, если быть точным». С некоторыми привычками рвать настолько трудно, что они становятся частью натуры.
Вот ещё один любопытный выбор слов – «пока ты не регенерируешь полностью». За дни, что он провёл в темноте и холоде ванной, Уилл начал подозревать, что именно этого-то – полной регенерации – не произойдёт никогда. То, что с ним сделал древний, останется навсегда. Он по-прежнему внутри Уилла, этот ихор, остался в его теле, разъедает кости, кипит в мышцах, и вся регенерация, которую способна предоставить сила египетского бога, уходит на то, чтобы поддерживать нормальность. То, что уничтожает яд древнего, моментально исцеляет магия Тота, но оно есть и всегда будет с ним. Все силы, которые Уилл смог удержать в себе, работают только на то, чтобы сохранять статус кво. Как бег вверх на эскалаторе, идущем вниз. По сути – просто чтобы оставаться на месте.
Он отравлен. Сломан. И растерянной девушке с чёрными волосами потребуется мало времени, чтобы понять это. Богу, живущего внутри неё, – ещё меньше.
Тем не менее она держалась. И оставалась рядом.
Уилл проследил за движением руки Аянэ, и первым порывом было перехватить её запястье, отвести ладонь, одним прикосновением предотвратить другое. Но он заставил себя оставаться неподвижным, только следил взглядом, как Аянэ приподнимает лоскуты на его одежде, рассматривает бледную кожу. Что она искала? Какие ужасающие травмы боялась и – или – ожидала увидеть? Стало бы ей проще, если бы разлом внутри него был виден снаружи? Если бы он предстал перед ней таким, как в доме Айдана Маккалена: с обезображенным лицом, прожжённой рукой, разгрызенной ногой, в крови чёрной жиже и вопящим от боли? На долю секунды Уилл даже захотел посмотреть на её реакцию – так любопытно ему стало. Но драма тут будет лишней, как и кровь в воде.
Ещё Уиллу было любопытно, сможет ли он вынести чужие прикосновения. Сама мысль о том, что кто-то снова дотронется до его тела, казалась невозможной. Не после… последнего раза. Пальцы Аянэ касались его едва-едва – лёгкость, слабо заметная под водой, всё же была чувствительна для того, чьё тело хранило память об открытых ранах. Но дело было не в боли – Уилл уже понял, что эта дама станет теперь его верной спутницей – но в неожиданной интимности происходящего, в том, что Аянэ считала его Тотом – богом-занудой, богом-джентльменом, богом-героем, которого прежде знала.
Которого Уилл смял в кулаке и не собирался отпускать.
Он сжал челюсть и уже собирался сказать какую-то грубость, чтобы отбить желание и дальше трогать его, но Аянэ сама убрала руку.
Уилл ещё не решил, стоит ли притворяться перед ней Тотом – да и не знал, сможет ли. Но пускаться сейчас в объяснения было выше его сил, к тому же он был вынужден признать, что действительно нуждается в посторонней помощи. Рано или поздно ему придётся выйти из ванной. И сделать что-то. Только он пока не придумал, что.
«Но думать теперь будет гораздо проще. Со всеми этими знаниями».
– Как долго ты в таком состоянии? – её взгляд шарил по его лицу, и кроме беспокойства там было нечто новое. Уилл узнал зарождающееся сомнение. Она начала догадываться.
– Дней пять. Добавь или вычти, – он пошевелился, приподнялся на локтях, занял сидячее положение. Мокрая рубашка облепляла грудь, словно паразит: он на мгновение представил, как ткань сжимается вокруг, впивается в кожу сотнями жгутиков и начинает высасывать из него кровь. Наверняка во вселенной существует древний, способный и на это.
Уилл помедлил перед следующей фразой, но всё-таки сказал:
– Я избавился от одного древнего. Отправил под печать. Но там был второй.
Эта фраза нуждалась в нескольких оговорках. Древнего отправил под печать, не он, а Тот. И не в одиночестве, а используя силу своего пантеона. Но, чёрта с два, расплачивался за Уилл, а дурачок Билли и вовсе отдал за это жизнь. Так что все лавры Уилл заберёт себе. Не то чтобы он в них особенно нуждался.
– Что до безопасности… Её больше нет нигде. Это место ничем не хуже и не лучше остальных. Оно просто было удобным.
И первым, которое пришло ему в голову. Воспоминания о перемещении в квартиру из Провиденса сейчас казались покрытыми мутью: так паренёк Билли когда-то вспоминал вечер пьянки сквозь похмелье. Но выбор места не вызывал у Уилла недоумения: куда ты пойдёшь, когда идти больше некуда, когда ты на грани смерти, когда тебе так плохо, что хочется сжаться в комок и позвать родителей? Только домой. Даже если дом – грязная, прокуренная дыра, где каждый угол дышит памятью о возлюбленной, которую ты погубил.
Уилл снова это почувствовал – как руки сжимаются в кулаки, как дрожит челюсть, а взгляд наливается мраком. Он поднял глаза на Аянэ.
– Лёд. И виски. Поищи на кухне, там должно найтись хоть что-то.

[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Отредактировано Thoth (25.07.2022 15:19:00)

Пока Аянэ искала на кухне выпивку, Уилл смог пораскинуть мозгами. Сможет ли он дальше притворяться Тотом, этим надменным ублюдком, который так гордился тем, что спасает мир, но расплачивался за это чужими жизнями? А главное – хочет ли он притворяться дальше? Уилл здраво оценивал свои силы и понимал, что притворство отнимет много их. А ещё, пожалуй, впервые в жизни он хотел быть именно тем, кем был.
Аянэ вернулась с заначкой Дженни, плюхнула в воду несколько кусков льда – он не сильно поможет, но мало – лучше, чем ничего. Бутылку не отдала.
– Что со мной произошло? – его губы скривила горькая усмешка. Уилл приподнялся в воде и подался вперёд, навстречу ей – так близко, что мог видеть собственное отражение в зрачках Аянэ. – Ты правда хочешь это знать? Будь осторожнее в своих желаниях. От некоторых знаний не сбежать.
Он вырвал свою руку из её ладони и вытянул её в сторону. Трость с набалдашником в виде птичьей головы поднялась из угла ванной и скользнула по воздуху в ладонь хозяина. Значит, он теперь умеет и это. Любопытно.
– Я покажу тебе, – тихо сказал он и коснулся клювом набалдашника лба Аянэ.

Древний перед ним был мёртв, в этом не оставалось сомнений. И Тот должен был бы почувствовать радость, не говоря уже о триумфе – им наконец удалось нанести ощутимый удар, найти действенный способ отправить древних под печати, доказать, что могут победить… Но нет. Тот просто стоял над телом смертного и думал о том, как покинуть дом, не привлекая к себе внимания. Как стереть защитные символы. Как избавиться от улик.
Мысли преступника, а не победителя.
Возможно, это его и задержало.
Тот не успел выйти из комнаты: со звоном разбивающегося стекла в окно ввалились сначала щупальца, а потом и привязанное к ним тело. Древние что, как гидра: убиваешь одного, а на его месте возникает другой?
– «Это что за дрянь?!»
Тот не ответил на вопрос Билли. Бог знаний не знал ответ. Он не встречал этого древнего, истекающего… слизью? жидкостью? кислотой? В общем, да, дрянью. Отвратительное создание, словно в насмешку сохранившее следы человеческого облика, надвигалось на него, переставляя щупальца – и повсюду, где они касались поверхности, оставалась чёрная жижа.
Нелепая мысль возникла в голове Тота: «После того, что здесь сейчас произойдёт, дом будет легче сжечь, чем прибрать». Оптимист, он допускал, что от дома останется хоть что-то.
Тот стоял в центре комнаты и не двигался – только поворачивался по ходу движения древнего, чтобы оставаться к нему лицом.
– «Только не вздумай сейчас с ним здороваться и представляться!»
От этого совета Тот тоже отмахнулся. Но язык прикусил. В отличие от Неведомого. Он-то, судя по озвученным намерениям, язык раскатал вместе с губой.
Мысли проносились в голове Тота со скоростью света. Он искал выход – и не мог решить, как поступить. Что лучше: отступить и сбежать или принять бой, в котором почти нет шансов на победу? Все древние, которых он встречал, представляли опасность, с каждым ему пришлось вступить в схватку и в каждой схватке удалось выжить. Но это не повышало шансы Тота, напротив: показывало, с какой силой он имеет дело.
Он переложил трость из руки в руку, приготовился призвать свою магию на помощь. Сейчас, лицом к лицу с чудовищным созданием, заклинания Тота казались детской игрушкой – слишком медленной, слишком маломощной по сравнению с тем, что с ним может сделать этот древний…
Кстати, что?
– «Да хватит ссать-то. Соберись ты уже и сделай что-нибудь!» – возмутился Билли. Против обыкновения, юноша в его голове не паниковал и не истерил. Что-то надломилось в нём после гибели Джейн, но этот надлом, возможно, требовался юноше, чтобы стать мужчиной.
– … мы голодны, хотим, чтобы ты поспал у нас в желудке, размолотый, тихий, вку-у-усный...
Тот оторвал взгляд от пасти, истекающей чёрной жижей, и через силу усмехнулся – выглядело наверняка так, будто у него перекосило лицо от зубной боли.
– Боюсь, вынужден отказаться. Велика вероятность, что я встану поперёк горла.
Если он выбирает «бей» вместо «беги», нужно воспользоваться оружием посильнее острот.
Ритуал укрепления печати забрал всю силу пантеона, предоставленную ему, и Тот сомневался, что снова сможет управлять древним с помощью слов так же, как сделал это несколько минут назад. Тем не менее выбора у него оставалось мало. Он просчитывал, какую команду дать – требовалось что-то, что сыграет на внутренних желаниях Неведомого и будет не противоречить его инстинктам, а резонировать с ними. Что-то подсказывало Тоту, что у него только одна попытка.
Отступив назад, он посмотрел Неведомому прямо в лицо – или то, чем было место, на котором располагалась пасть, – и сказал, громко и чётко. И очень, прямо божественно, убедительно:
– Начни пожирать тело на диване. И не спеши с ним.
С рычанием, граничащим с криком, Неведомый медленно повернулся к дивану, где осталась смертная оболочка Цатоггуа: древний пытался сопротивляться силе слова, но она, пусть и на короткое время, сковала его волю.
Вот она, лазейка, чтобы уйти. Сейчас бы очень пригодилось умение превращаться в птицу.
Тот бросился к окну, что стало сложной задачей – на пути приходилось огибать лужи чёрного ихора, которые бурлили и шипели, прожигая ковер, паркет и даже бетонное перекрытие пола. Окно оставалось единственным путём наружу: на пути к двери чавкал, отрывая куски мяса, Неведомый, а вынесенную им стену покрывала ядовитая жижа. Тот поднял наверх ставню со стеклом, оперся на подоконник свободной рукой, подтянулся и уже наполовину вытащил тело наружу… как пасть Неведомого сомкнулась вокруг его левой ноги и потащила назад.
Острая боль пронзила его тело – смертным не дано испытать такое, их нейронный связи сразу сгорают, а мозг умирает. Закричал от боли Тот, взвыл в его голове оглушённый Билли. Он обернулся и увидел, как древний чавкает его ногой, разбрызгивая чёрную слюну. Не утоляет свой голод – для этого хватило тела на диване, а просто грызёт, наслаждаясь процессом.
Это тело было уже не спасти. Тот знал, что с ним сделает ихор: будет разъедать по кусочкам, по мышцам и клеткам, и даже если он сможет отрезать себе ногу, слюна древнего уже проникла в его кровоток и сейчас разносится по всему телу.
– «Прости меня, Билли. Я очень виноват перед тобой».
– «Останови его, мать твою! Исправь! Прекрати! Я не могу это выносить!»
– «Всё скоро закончится. Твои страдания подойдут к концу, и наступит покой. Под конец ты был хорошим человеком, друг мой».
– «Что, блин? Ты…»
Тот мысленно отвернулся от голоса в своей голове, который выкрикивал ругательства и проклинал его. Если он сейчас не оставит это тело, если не вернётся в Та-Кемет, древний сожрёт тело вместе с божественным разумом и получит знания… обо всём. О планах старших богов в войне с древними, об оружии, которое они приготовили для борьбы с Азатотом. Он увидит дорогу в Та-Кемет. Тот не мог так рисковать, каким бы виноватым ни чувствовал себя перед Билли, каким бы предательством ни было бросать его в час смерти.
Он прикрыл глаза и воспарил над собственным телом, устремляясь в солнечный мир.
– «Вернись, ублюдок! Не бросай меня, сукин ты сын! Ты не можешь так со мной поступить!» – надрывный голос Билли доносился до него даже теперь, когда физическая связь между ними истончалась.
Тот обернулся и бросил взгляд на происходящее внизу: маленький человек в хватке огромного монстра. Память подсунула ему иную картину: храм Пача Камака, и молодой мужчина умирает напротив него. Тот протягивает к нему руку – хрупкую женскую руку с полукружьями прозрачных ногтей, но когда касается любимого лица, молодой мужчина уже мёртв. В его стеклянных глазах застыли слёзы.
– «Хочешь бросить меня, как тогда бросил Райкрофта? Снова сбежишь? Ты предал меня так же, как предал его. Возвращайся, мразь, и принимай бой».
Ещё одно движение, больше расстояния, и связь между ними будет разорвана. Он вернётся в Та-Кемет и продолжит бой. Он должен думать о старших богах, но не об этом жалком мальчишке, век которого всё равно слишком короток.
Ещё об одном мальчишке. Как много их будет на пути Тота?
Зачем спасать всех, если не спас одного?
И все эти сомнений в выборе, сделанном перед Райкрофтом Алкоттом, были зря?
Он вернулся в тело одним прыжком, поднял руку с тростью и, соткав в воздухе иероглиф, ударил им в Неведомого. Древний с визгом разжал зубы и отпрыгнул назад, заслоняясь щупальцами от чужой магии.
Тот направил свою силу в ногу, чтобы ускорить регенерацию. Но сила отчего-то не подчинилась, будто бы он израсходовал весь её запас на удар по древнему. Нет, это не так работает.
– «Что-то не так. Билли… это делаешь ты?»
Его собственные силы восстали против него, сминали его, подчиняли болью – Тот принял на себя всю её и чувствовал, как она утаскивает его в запределье, под кору головного мозга – в тёмные глубины, скрытые за палеокортексом.
– «Билли, ты губишь меня и себя… Не делай этого…»
Но Билли тоже больше не было. Ведь это он утаскивал Тота за собой.
Последней мыслью, которую подумал египетский бог, прежде чем раствориться в коме бессознательного, было:
– «Но ведь я вернулся».
Он поднял голову и встретил взгляд древнего: маленькие глазки Неведомого смотрели из наслоений плоти. Пасть раскрылась, выпуская плотную струю чёрной, остро пахнущей массы: он успел поднять правую руку и прикрыть голову, и жижа прожгла руку до кости, а капли ее ударили в лицо там, где он не успел закрыться. Не растрачивая время на мысли, вопросы, удивление, он начертил тростью символ, и воздух рядом покрылся рябью, словно над раскаленным асфальтом. Он не столько вошёл, сколько упал в открывшийся портал, не думая, не рассчитывая, ведомый лишь стремлением забиться в угол и убаюкать, укачать, уговорить свою боль. Найти способ жить с ней.

Уилл убрал трость от лица Аянэ и, поставив ее прямо в ванную, медленно поднялся на ноги. Вода стекала с него, одежда облепляла тело, и там, где она была порвана сильнее всего – на левой ноге и правой руке – теперь обнажились раны, какими они были на самом деле. Его магия ушла на то, чтобы показать Аянэ видение прошлого, и в это время ничто не поддерживало регенерацию: на ноге, руке и левой часть лица проступали кости, обрывки мышц, ошмётки мяса.
Увидев выражение Аянэ, Уилл криво усмехнулся – и от этого движения из его распоротого лица полилась густая, тёмная до черноты, кровь.
– Шне говои, што я шне пйешупешдал шепя, – прошамкал он оставшейся половиной рта.
Вместе с ранами вернулась и боль, но он смог выдержать её, не упав – хотя бы чтобы насладиться эффектом, который его представление произвело на Аянэ.
Магия, оторванная от заклинания, вернулась к регенерации. Теперь раны потихоньку затягивались: на глазах срастались мышцы, наливались кровь, краснела поверх кожа. Несколько минут, и от ран останется только боль.
Но Аянэ уже не сможет забыть.

[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Уильям Синклер – имя, с которым родилось это тело, звучало хорошо, изящно, почти элегантно. Оно никак не вязалось с грязью, в которой 23 года барахтался Билли, и уж точно не подходило для того кошмара, в который их втянул египетский бог.
Уильям Синклер… Это имя было создано для него. Вот только…
Что ты такое, Уилл? Что. Ты. Такое?
Голоса, который Билл слышал в своей голове или Тот – в позаимствованной, больше не было: эти двое молчали – Уилл заткнул их, чтобы говорить самому. Но что он такое? Не Билли и не Тот, а нечто новое, что проросло через них, забрало их части, собрало из них себя. Что видит в нём эта темноволосая девушка, этими своими огромными глазами, в которых через край плещется ужас – ещё немного, и затопит ванную? Возможно, если Уилл сможет объяснить это ей, он и сам поймёт?
Он вдруг почувствовал эту потребность: донести до Аянэ, кто он такой – Что я такое?, чтобы она видела его без прикрас и без заблуждений, чтобы понимала, с чем имеет дело, на чей зов откликнулась.
Но ведь Уилл сказал, что не звал её. Что ж, сейчас он не был так уверен в этом.
– Нет, – он оборвал поток жалости, увещевание и планов одним простым словом, глухим и тёмным. Он полюбит это слово. Он будет использовать его много раз. Сделает своей оболочкой, панцирем, своей бронёй. – Не нужно магии. Она всё только портит.
Уилл выбрался из ванной – не вопреки указания Аянэ, не из желания сделать наоборот – он и не думал об этом. Этот холод, этот лёд, этот полумрак были полумерами – холодной тряпкой, положенной на ожог: они лишь ненамного смягчали боль, но не могли ничего сделать с её причиной. Ему придётся научиться жить с этим. И начать лучше сейчас.
– Поиск артефактов и обряды не входят в мои планы, – проговорил Уилл и, проходя мимо Аянэ к двери, забрал у неё из руки бутылку и вышел в коридор. – Это игры богов, и я не собираюсь дальше в них участвовать. Чего бы ни пытался добиться Тот – он здесь больше ничего не решает. – По коридору он прошёл к спальную, раскрыл шкаф и уставился на жалкое содержимое. – То, что случилось с древним, что-то сделало с умником. Считай, что он в коме, и пока он спит, я буду жить. – Уилл поставил бутылку на полку в шкаф, после чего стянул с себя лохмотья – сначала рубашку, затем брюки, а за ними и бельё. – Что до Билли, то его просто нет. Я – Уилл. Я помню всё, что помнил Билли, – он натянул свежую пару трусов, – знаю всё, что знал Тот, – следом он надел спортивные штаны, – но я не их комбинация, – настала очередь чёрной футболки – единственной без дурацких надписей вроде «Моя любимая белая футболка» или рисунками котов, которая нашлась в шкафу.
Напоследок Уилл пятернёй зачесал назад мокрые волосы и повернулся к Аянэ.
– Если говорить языком метафор, то я – зелёный цвет, получившийся из желтой и синей краски.
Он протянул руку за бутылкой и сделал длинный, хороший глоток. Дешёвое пойло обожгло горло, но согрело желудок, и тепло оттуда разошлось по телу. Коснувшись рукой лица, Уилл убедился, что регенерация завершилась и их с ихором статус кво снова восстановлен.
– Вот видишь, – ухмыльнулся он вопреки просьбе Аянэ. – Лучше любой магии.

[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Что входит в его планы? Хороший вопрос. В его планы определённо не входит выпускать Тота, идти на сделку со старшими богами и быть убитым древними.
– Первым делом уйду со всех радаров. Ну... – он махнул рукой, как будто пытался выцепить нужное слово из воздуха, – божественных.
Впрочем, уйти с радаров человеческих ему бы тоже не помешало: наверняка у бандита по кличке Хеопс из Детройта накопились вопросы к своей шестерке Билли-Заморышу. При желании Уилл мог бы решить эту проблему кардинально и захватить власть в банде Хеопса, и он даже пару секунд рассматривал эту возможность. Но решил, что на это уйдет слишком много времени и результат не оправдает потраченных сил. Человек с нормально работающей головой может сделать многое в любом месте на Земле. Ему нужно лишь определиться, в каком.
Аянэ оказалась рядом, похвалила его футболку, похвалила его внешний вид... Она что, заигрывала с ним? Сама вероятность того, что кто-то может посчитать его, и особенно в нынешнем состоянни, привлекательным, позабавила Уилла, так что он глотнул еще виски и приблизился к Аянэ.
– Думаешь? – вопрос не нуждался в ответе, тем более что у тануки нашлось, о чем еще спросить. – Мне нужны наличные деньги. Если у тебя есть, можешь отдать мне.
Вот так: не одолжить, а просто отдать.
– Если ты можешь каким-то образом разузнать у других богов, какие слухи ходят вокруг исчезновения Тота, – мне тоже это пригодится.
Уилл приложился к бутылке в третий раз, допивая до конца, после чего поставил в шкаф. А когда закрыл дверцу, перед ним уже находился веер, который Аянэ достала из... где там тануки хранят спрятанные вещицы? Уилл не хотел знать.
Он скользнул по вееру равнодушным взглядом, замер на секунду, пригляделся. И вот он уже держал веер, внимательно вчитываясь в иероглифы.
– Откуда это у тебя? – удивился Уилл.

[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Отредактировано Thoth (24.08.2022 15:53:38)

Уилл медлил с ответом. Он мог бы с лёгкостью соврать о значении иероглифов на веере, чтобы иметь рычаг давления на Аянэ и её азиатского бога. Вдруг ему всё-таки потребуется их помощь? Или… что-то ещё, что они не захотят делать. Уилл подозревал, что в будущем часто будет заставлять окружающих делать что-то против воли. И да, сейчас Аянэ сама предлагала помощь, но, если она задержится с Уиллом, это быстро изменится. Ей не понравится тот, кем он стал. Он мысленно усмехнулся, оценив собственный каламбур.
И, конечно, он сам сможет использовать защитные заклинания от древних, которые Аянэ так доверчиво открыла ему, сама не догадываясь, что за сокровище держит. Уилл запомнил их моментально, точно так же, как запоминал информацию египетский бог.
Словом, ничто не мешало ему поступить как подонок. Вот только Уилл ещё не определился, каким именно подонком собирается стать. К тому же обманывать первое человеческое – ладно, почти человеческое – существо, встретившееся ему в новой жизни… к плохой удаче.
– Интересные у тебя друзья, Аянэ, – наконец он оторвал взгляд от веера и посмотрел ей в лицо. – Это защитные заклинания, каждое – к одному имени. Они… в стихах, поэтому переводить я их не буду. Но рифма к «Азатот», если тебе интересно, почему-то не «урод».
Уилл мог бы подобрать несколько более острых рифм – никто из древних не пробуждал в нём такой ярости и склонности к матерным стишкам, как ядерное божество, но у него, увы, не было души поэта.
– Вот тебе первый слух: если меня призвал не ты – значит, это был кто-то другой, и он или она знает, что с вами произошло, и решил, что я могу помочь.
Уилл сразу подумал о нескольких богах. Прежде всего, был Ра, который наверняка сейчас искал своего подручного. Вот только Ра не стал бы прибегать к помощи иных богов, да еще из других пантеонов – просто заявился бы сам. Им не впервой встречаться в ванной.
Не последнее место в списке занимала и голосистая подружка Тота – вот только откуда банши могла бы узнать о Аянэ? И что-то подсказывало Уиллу, что носитель северного разума не особенно была опечалена исчезновением Тота – в сердечных делах египетский божок вёл себя как последний придурок.
– Я бы всё равно не смогла залезть к тебе в голову и растолкать его от спячки. А других способов я не…
– А ты захотела бы? – Уилл, нахмурившись, сделал шаг к ней. – Захотела бы разбудить Тота?
Фразу «после всего, что он со мной сделал» Уилл оставил при себе. Он не собирается жаловаться и ныть, не будет каждый раз припоминать то, что несколько минут назад показал в воспоминании.

[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Не смотреть на неё… как? Уилл сам пока не понимал, как именно смотрит на окружающих. Никогда прежде он не задавался этим вопросом – по крайней мере, та его часть, которая существовала до перерождения. Он бросил взгляд в запыленное зеркало на стене. Оттуда на него таращился мрачный тип совершенно похоронного вида.
О, теперь я понял.
Он попытался разгладить черты лица, выпрямить губы в подобии улыбки. Отражение искривилось, как будто изнутри рвалось нечто. Выглядело угрожающе. Уилл решил, что с тренировками стоит повременить. Как говаривал один из знакомых Билли-Заморыша, «не выпускай наружу то, что не сможешь забрать обратно». Хотя Уилл был на 99% уверен, что речь всегда шла о содержимом кишечника.
– Немного отдыха Тоту не повредит. Он в безопасности, пока ты в безопасности – просто... эээ... нельзя, чтобы Древние тебя сгрызли.
Уилл сильно сомневался, что сейчас египетский бог отдыхает. Изнанка его подсознания далека от островного курорта с коктейлями и полуголыми мулатками. Что до безопасности, то с некоторых пор это понятие стало слишком расплывчатым. Но основную концепцию Аянэ уловила.
– Я планирую держаться за это тело так долго, как только смогу. В идеале лет до 90. Что до нашего мира… не могу гарантировать ему того же. Древний, которого я встретил, был очень голоден.
Возможно, тануки захочет предупредить об этом кого-то из своих знакомых по силе. А может, предпочтет двигаться по течению и надеяться на лучшее. Но это уже не его забота.
Тем временем что-то в выражении Аянэ стало мягче – неужели подействовали физиогномические упражнения Уилла перед зеркалом? Она шагнула вперёд, ближе к Уиллу, и он подавил желание сделать шаг назад. И он заставил себя стоять на месте, когда Аянэ коснулась его плеча.
– Теперь знаю. – Он скользнул взглядом вниз, по телу девушки, размышляя, где тануки прячут свои сокровища. Это какой-то магический портал, вроде карманной вселенной? Или просто создают в телах дополнительные отверстия? Даже всеведущий Тот не обладал этим знанием. Что ж. – Держись покрепче за свой веер, подруга. Есть вещи пострашнее огня, и ты с ними обязательно встретишься – с твоей-то тягой приходить по зову сомнительных личностей.
Прозвучало почти как шутка, хотя Уилл и сомневался, что умеет шутить.
Он помедлил, рассуждая, стоит ли проговаривать очевидное. При всем дружелюбии и доверчивости Аянэ не была дурой, но все допускают ошибки. Чёрт, даже педант-египтянин ошибся, а уж у этого-то план всегда был продуман на пять шагов вперёд. Уилл извлечёт из этого свой урок и будет продумывать на десять шагов.
– Не рассказывай никому про меня. Египтяне будут меня искать, и как знать, может, к тебе заявится их солнцеликий предводитель с уголовными замашками. Он будет убеждать, что желает мне добра и что делает всё на пользу мне. Не слушай. Что бы ни рассказывали нам божественные создания, какие обещания бы ни давали – когда дерьмо падает на вентилятор, мы сами по себе. Они никогда не знали, что значит быть смертным.

[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]

Планы старых богов и их оружие против древних? Судя по всему, что Тот и через него Уилл знали об Аянэ с её богом, участие тануки во Вселенском Махаче Всех Против Всех При Участии Щупалец было минимальным. Но и она теперь решила втянуться? Возможно, после увиденного в памяти Уилла ей тоже пришла в голову мысль, что она недооценивала древних. Знание, конечно, сила, но не такая большая, как энергетический заряд, сотворённый целым пантеоном.
Уилл ничего ей не ответил – «не спешил отказываться», как Аянэ сама это обозначила. Но по его выражению, видимо, и так всё стало ясно: уже ушедшая вроде Аянэ всё-таки вернулась и попросила не закрывать дверь, когда он покинет квартиру.
– Захвати мне коробку «Принглз», – проговорил Уилл, не сводя с нее пристального взгляда. – С томатами.
Вот таким теперь он будет человеком, да? Предпочитающим томатные чипсы сырным и обманывающим друзей, которые пришли помочь?
«Нет ничего плохого в том, чтобы врать, если это идёт тебе на пользу», – решил для себя Уилл. Хотя перед самим собой ему оправдываться не требовалось: нынче все внутренние голоса принадлежали ему одному.
Уилл прошёлся по квартире, чтобы бросить последний взгляд на вещи – большинство из них принадлежали Фригидке и больше не понадобятся никому. Не было родственников или друзей, которые решат собрать их, чтобы сохранить, продать или пожертвовать на благотворительность. Уилл не хотел брать их в руки, не собирался вдыхать аромат подруги, оставшийся на одежде, или хранить фотографии, где они вместе. Она умерла, он тому причиной, на этом история закончена. Не последует ни мести, ни самобичеваний – просто ещё одно ведро влито в колодце злости, просто ещё один шрам на сердце, просто ещё больше поводов ненавидеть древних. Но он определённо не забудет.
Зато Уилл проверил её тайник и нашёл там немного налички и пакетик с метамфетамином. Наличку засунул в карман, а пакетик повертел в пальцах, размышляя и прислушиваясь к себе. Тело помнило, какое облегчение приносят эти бледные кристаллы, как хорошо от них может стать – возможно, они даже способны будут облегчить боль в ноге и руке. Тягу к этому забвению, к такой простой и легкодостижимой эйфории не мог преодолеть даже древнеегипетский бог: сколько раз он шёл на поводу Билли и соглашался впустить наркотик в их вены, нос, желудок, позволить ему бежать по крови и освобождать рассудок.
Но когда-то в эти темные дни, лежа в ванной, Уилл принял решение стать сильнее и хитрее Тота, избежать его пути и ошибок. И отказ от этой потрясающей дряни станет отличным началом.
Но наркотики можно использовать иначе. Продать или обменять на информацию. Он убрал пакетик в карман, надел шляпу и похромал прочь из квартиры к лестнице пожарного выхода. Не лучший выбор в его-то положении: с больной ногой спуск по ступеням растягивался по времени, но он не хотел столкнуться с Аянэ, чтобы избежать ненужных извинений. И уже на лестнице Уилл вдруг мрачно рассмеялся, напугав соседа, вышедшего покурить.
– Столько времени я таскал её с собой, – объяснил он, указав на трость, – и вот она пригодилась по прямому назначению.
И, получив заслуженный недоумённый взгляд, продолжил спуск. У него не было четкого плана, куда идти дальше и с чего начать свою новую жизнь. Но впереди оставалось еще десять этажей.
Он что-нибудь придумает.
[ava]https://forumupload.ru/uploads/0015/b0/ed/50/855614.png[/ava]