Четыре слова – странная рука
Их начертала на стене во время пира...
Что мне несут  они: дни скорби, время мира,
Смерть раннюю, кончину старика? ©
Зверь не гонится за новизной. Найдя тропу для водопоя, олень с неё не свернёт лишь для того, чтобы "разнообразить пейзаж". Пчела не полетит за свежими ощущениями на противоположную сторону планеты, ограничившись лугами вокруг улья. Горлице всегда милее собственная голубятня, и она способна безошибочно её найти, не отвлекаясь на павлинов и попугаев. А лев, единожды выбрав охотничьи угодья, не отступится от своей территории, даже если на месте саванны с увлекающимися бегом газелями построят спальный район с тощими старушками в буклях.
Вот и старьёвщик, обустроившись в больнице, чрезвычайно остро воспринимал самые незначительные перемены. Иногда он размышлял, не является ли это признаком приближающейся старости, ведь поначалу Стервятник легко менял место дислокации. По собственным наблюдениям, ему не грозила пенсия. Седина и морщины тела, в котором он расположился, никак не были связаны с физическими недостатками, сопутствующими преклонному возрасту. Но кто знает, вдруг эти процессы запускаются, к примеру, после определённой степени насыщения?
К сожалению, среди всех книг, прочтённых Неофроном лично и опосредованно, - глазами его жертв, - не было ни одной, подробно описывающей физиологию его вида. Брэм и Дарвин опрометчиво обошли своим вниманием эту интересную тему. Объяснение, возможно, таилось в области отношений человечества с этими существами: ни одному профессору Преображенскому не удавалось ещё распять вора времени на операционном столе, словно бродячего Шарика, или держать в клетке достаточное время, чтобы описать особенности поведения. Это однажды удалось лишь Вечному, но либо он приберёг результаты исследований для себя, либо передал их смотрителям с наказом хранить как то, чего у старьёвщиков нет, - зеницу ока. На Станциях наверняка было в избытке информации, но склад характера Стервятника не позволял ему соваться туда с бесстрашием вулканолога, изучающего лаву в самом жерле.
Там ведь проходимцев, словно грязи, а большинство их относится к  старьёвщикам, словно крестоносцы к мусульманам. Положа руку на сердце (которое никогда не выполняло функций любовного генератора), именно на этих надоедливых засранцев Асгейр сразу и подумал, верча в руках бумажку с выдающимся образчиком курсива. В графологию доктор верил не меньше, чем в физиогномику. Оба метода позволяли твари с нулевым эмоциональным интеллектом худо-бедно ориентироваться в Mad, Mad, Mad, Mad World. Повторяющийся размер штрихов говорил о текущей систематичности действий, а поднимающиеся хвостики букв указывали на неиссякаемый оптимизм автора.
Стервятник вспомнил вчерашний визит Пата и Паташона, в частности, подозрительную реакцию новичка. Паранойя заставила заранее смотреть на посетителей в обьектив установленных в фойе клиники камер, прежде чем пускать их в свой кабинет. Но пока доктор отвлёкся на пациента, ему вручили следующий конверт, подтолкнув пережить приступ дежавю. "Может быть, со вчерашней девчонкой возникли проблемы и Кнедлик решил от меня избавиться?" Неофрон сделал контрольный звонок, но обладатель гастрономической фамилии, судя по голосу, и правда понятия не имел о записке. После третьей цидулки доктор стал коситься на персонал. "В больнице завёлся приколист-остряк?" Прочитав текст, который уже знал наизусть, в четвёртый раз, Стервятник скормил его по кусочкам муравьям, предварительно намазав сахарным сиропом.  Разрывая в клочки пятое послание, Стервятник представлял себе древнюю  пытку водой: одна капля не просверлит в макушке дыру, но сотня может и с ума свести. Шестой белый квадратик он пронзил иглой для накалывания чеков, отчаянно жалея, что на корреспонденцию не распространяется магия вуду. К вечеру второго дня старьёвщик уже находился в том состоянии, когда стресс хочется заесть. Он провожал плотоядным взглядом каждого, кто попадался ему на глаза, - в этот раз абсолютно белые, так как утром Асгейр больше беспокоился о странных эпистолах, чем о внешнем виде.
Он бы не удивился, если бы в следующий раз две строчки, побери их блохи, появились на стене, точно библейские Мене, Мене, Текел, Фарес. Лист, просунутый в дверную щель, старьёвщик брал, точно тот был раскалённым. Повинуясь врождённой трусости, Неофрон схватил с вешалки пальто и, не собираясь проверять, есть ли кто в коридоре, вылетел на балкон. Заточение у Тай-Суя приучило его не давать загнать себя в тупик, поэтому он выбирал кабинет с исключительной возможностью непосредственной эвакуации, изображая, что боится пожара. Раскладываемая пожарная лестница прогрохотала на всю округу, и Асгейр лихорадочно стал спускаться по металлическим ступенькам. Кто бы ни был таинственный адресант, знакомиться с ним у старьёвщика не было никакого желания. 

Отредактировано Aasgeier Neophron (13.08.2015 13:01:27)

Мои года - моё богатство
© Вахтанг Кикабидзе
У Стервятника было много врагов. Не так много, как могло бы быть, питайся он без всякой схемы, предполагавшей добровольное согласие жертв, но все же предостаточно, чтобы ходить с оглядкой. Будь он представителем своего вида, только что вырвавшимся из туннеля, он бы не так сильно ощущал это тяжёлое, точно обязательство оплатить ипотеку, состояние страха перед неизвестным. Зверь опасается непосредственной угрозы, а не выдуманных им же химер. Газель убегает от льва, услышав его рык. Стервятник же спешил скрыться, сам сконструировав себе чучело.
Чем дольше он жил, тем увереннее должен был становиться, но на поверку лишь больше боялся потерять достигнутое. Так нищий не запирает замков, не беспокоясь ни о чём, а богач не смыкает глаз, размышляя, достаточно ли сейфа с металлическими стенками в палец толщиной, отряда крепких ребят и новейшей сигнализации, реагирующей на каждую пролетающую мимо стрекозу. Асгейру не требовался ночной отдых, но тем было хуже для него: даже самый упёртый параноик наутро чувствует себя лучше, когда часть атакующих его фантомов растворяется в рассветной дымке.
Достоянием Стервятника были его годы - в лучших традициях грузинского певца, - и он паниковал, воображая, как может их потерять (в том числе, додумавшись, что на него может напасть более молодой "коллега") Как белка, что уводит преследователей подальше от уютного дупла с орехами, заготовленными на зиму, старьёвщик удалялся от больницы, не желая подвергать опасности личную кормушку.
- Эй, поосторожнее, дедуля! - огрызнулся парень, которого Неофрон задел плечом, не разбирая дороги. Велико было желание остановиться и преподать ему урок, отправив туда, где недостаток вежливости и уважения к сединам оборачивался знатной поркой, но любая задержка была выгодна преследователю, от которого старьёвщик хотел отделаться. Неофрон перебирал ногами с той скоростью, которая не позволяла ещё охарактеризовать его передвижение как бег, но была к этому весьма близка. Бегущий человек привлекает много внимания, а Стервятник никогда не любил излишнего интереса к своей персоне. Он шёл по-над фасадами зданий, как во время бомбардировки, словно враг мог свалиться с неба.
Так оно и произошло.
Именно в тот момент, когда Неофрон чуть расслабился, полагая, что оторвался от погони, мимо уха просвистел бумажный самолётик. Будь он стрелой, то срезал бы с виска часть волос. "Это просто реклама", - успокоил себя Асгейр, но всё же поднял игрушку с земли, словно солдат, знающий, что за чтение  пропаганды расстреливают, но при этом не способный обуздать любопытство. 
Через мгновение он расстегнул пару верхних пуговиц пальто, достал из верхнего кармана белого халата, который в спешке не удосужился снять, ручку, и накарябал ниже уже имевшейся надписи "Что тебе нужно?". Правда, почерк был врачебным, читай - практически нечитаемым, и даже для вечного задачка расшифровать эти буквы была не из лёгких.
Ответом Асгейру был поток воды, словно библейский потоп, обрушившийся сверху. Старьёвщик не переносил яркий свет, а не воду, но всё же шмыгнул в первый попавшийся магазинчик, прячась от стихии. Это оказалась лавка часовщика. Неумолчное щёлканье гирек, стрелок и шестерёнок царило за стеклянной дверью с нарисованным будильником. Старьёвщик двинулся вдоль витрин с циферблатами, воспринимая их, как весы, на которых взвешивали продукты его питания.

Отредактировано Aasgeier Neophron (01.09.2015 22:39:27)

Слухи порой приписывали старьёвщикам способности, которых у них и в помине не было, как будто мало было устрашающего флёра вокруг этих монстров. К примеру, старьёвщики вопреки басням не чувствовали приближение других созданий кротовых нор. Такой талант чрезвычайно пригодился бы Асгейру сейчас, но Стервятник даже временную блоху, не то, что вечного не мог ощутить. О приборах, предназначенных для этой цели, он тоже не слышал, иначе давно обзавёлся бы таким артефактом. Оставалось ждать бедствия, будто в средневековье без сейсмографа.
- Что Вам угодно? - оторвал Асгейра от мрачных размышлений старческий голос: хозяин лавки оторвался от механизма, который ремонтировал, приподнявшись над стойкой. В его тоне участия не было, только сухая вежливость и даже затаённая надежда, что посетитель извинится и уйдёт восвояси. Но такие тонкие оттенки старьёвщик не разбирал. Раньше, много лет назад, он считал часовщиков отдельной кастой, знающей о том, что происходит во вселенной, однако на поверку они оказались такими же неразумными болванами, что и остальные. Среднестатистический часовщик отличался от настоящего властелина времени, как маляр от художника. Лишь немногие выходили за рамки простого конструирования коробочек с шестерёнками. Их не было жаль. Впрочем, жалость отсутствовала в арсенале Стервятника, как класс.
- Эти часы, верно, много видели, - протянул Асгейр лениво, прощупывая почву, как всегда. Если собеседник пускался в пространные рассказы, делясь, на свою беду,  впечатлениями об ужасающих событиях, то становился для Стервятника живой рекламой. Но хозяин продемонстрировать свои знания не успел. Звякнул колокольчик, недовольно возвещая о том, что его побеспокоили, и взорам недоумевающих собеседников предстала фигура, более уместная на полотне Магритта. Правда, вместо яблока, символизирующего человеческие искушения, на месте лица дрейфовал смайл. 
Асгейр не был ценителем абстрактного искусства (да и, в целом, изобразительного искусства), поэтому ассоциативного ряда, связавшего бы явление элемента интернет-коммуникации народу заштатной лавочки, с обезличиванием современного общества, к примеру, у него не возникло. Однако и естественное отторжение всего необычного,  присущее каждому обывателю, у старьёвщика отсутствовало. Он сам был ярким подтверждением странности вселенной, а потому не осуждал одетого не по последней моде, пока тот не уткнул в него свой палец, будто снайпер - дуло винтовки. Асгейр нахмурился, словно ожидая, что одно из многочисленных колец, будто шпионское приспособление, выстрелит в него крохотной пулей. Бронежилета у Неофрона при себе не было, к тому же он вряд ли помог бы при таком небольшом расстоянии.
Асгейр уже собирался возмутиться, но тут незнакомец махнул на него рукой, будто отметая ненужное приложение на сенсорном экране. Часовщик, в отличие от старьёвщика, с подозрением относился к тем кто носил вместо шапки полиэтиленовые изделия, и чётко на вопрос отвечать не спешил, видимо сомневаясь, что у такого отребья будут деньги на такой раритет.
- Это антиквариат, - заявил он тоном продавщицы бутика, снисходительно выпроваживающей из кондиционированного рая жену сантехника.

Отредактировано Aasgeier Neophron (19.10.2015 23:30:43)

Придирчиво изучая циферблаты разных форм и размеров, Асгейр плавно двинулся к выходу, собираясь уйти по-английски. Он хотел прикорнуть в тихой гавани, где количество присутствующих и сказанных ими слов стремится к нулю, а не растёт в арифметической прогрессии. Дождь не прекращался, образовав кисейную стену за дверью, и стоило поискать зонт или хотя бы такой же пакет на голову, как у чудака с улыбкой вместо головы. У старьёвщика плохо получались улыбки, и общение с их обладателями. В его исполнении выражение лица, которое должно было свидетельствовать о доброжелательности, напоминало плотоядный оскал. Не помогали даже тренировки перед зеркалом.
Но посетитель оказался не только хохмачом, но и скандалистом. Асгейр  притормозил, жадный до зрелищ такого рода, пусть и в микроскопическом размере. Мелкие дрязги в заштатной лавочке, разумеется, не могли сравниться с полномасштабной битвой, но в них было нечто родное и близкое духу Мародёра. К тому же, они могли перерасти в полноценный дебош: посетитель мог начать крушить выставленный товар, а хозяин достал бы из-под стойки двустволку, заряженную солью... На воображение старьевщик был не способен в принципе, но опыт подсказывал ему возможные варианты развития событий. Увы, к той ситуации, в которую переросла перепалка ремесленника с клиентом Асгейр был не готов.
Он избрал себе удобную роль наблюдателя, которому не хватало только бадьи с попкорном и кинокресла повышенной комфортности. И вместо того, чтобы послушно перемещаться в рамках плоского экрана, один из персонажей вдруг обрёл объём, втягивая Асгейра в сюжет без его ведома. К сожалению, сдать билет и выйти из зала не представлялось возможным. Неофрон вздрогнул, как школьник, не ожидавший, что учитель вызовет его к доске, и сморгнул, надеясь, что изображение перезагрузится, а баг в лице психопата, который обратился к нему, исчезнет.
Но картина осталась без изменений, и даже Шерлок Холмс не нашёл бы ни одного отличия, кроме одного, самому Асгейру недоступного: его собственного лица. Старик так напрягся, что страх превратил покрытые морщинами черты в маску древнеегипетской мумии. Спустя мгновение Неофрон взял себя в руки, обнаружив, что рядом нет ни ламп, ни зеркал, составлявших суть его прошлой темницы, изобретённой мудрым вечным. Старьёвщик не нуждался во сне и, следовательно, сталкивался с кошмарами лишь в медицинских справочниках и отчётах пациентов, но стародавнее заключение вставало перед внутренним взором кошмаром наяву.
- Не будь я прытким, я бы от него не сбежал, - с толикой самодовольства отозвался Асгейр, лишая дара речи мастера, который до сих пор был уверен, что к нему в гости заглянул только один сумасшедший.

- Может быть, стоило просто прийти ко мне в кабинет и заявить об этом? Никакой траты усилий, - Асгейр поморщился. Безвозвратное сливание в унитаз бесценных секунд было единственным способом привести старьёвщика в состояние, близкое к  "раздражению". Но даже в этом случае он держал себя в руках. Не стоило наезжать на незнакомца, коль скоро он - Вечный, пусть даже долбанутый был причиной ощутимой прорехи во временном бюджете старьёвщика.
Асгейр не раз убеждался, что никто не может похвастаться тем, что знает всё об этих загадочных существах. Легенды и слухи, правда и вымысел туго-натуго оплетали их сетью, через которую нельзя было разглядеть истинное положение дел. Их предположительные достоинства и якобы слабые места, - у каждого разные, - приходилось выпытывать по крупицам у тех, кому повезло с ними столкнуться.
Последние не всегда почитали нежданное знакомство за счастье. Одни считали Вечных богами, другие инопланетянами, третьи мутантами. На заре своего пребывания вне туннеля старьёвщик думал, что ближе по сути к ним, чем к людям. В силу присущего Стервятнику любопытства он мечтал о встрече, но затем понял, что если между ними и есть определённая связь, то она похожа на сходство таракана и богомола, который может съесть семь-восемь таких "родственников" на завтрак.
Поэтому факт, что количество Вечных ограничено, Асгейра несказанно радовал. Насколько он помнил, Магистр не отличался воинственностью и не имел обыкновения употреблять в пищу первых встречных. Хотя назвать безобидным Вечного язык бы не повернулся, но всё же он был безопаснее Генерала. Проблема заключалась лишь в том, что если и было в мире людей нечто, что старьёвщик понимал меньше, чем юмор, то это были излюбленные Мортимером игры и фокусы. Неофрон был не против распиливания девушек надвое, он просто не представлял, зачем их собирать обратно. Они с Магистром говорили на разных языках и найти общий было трудно. Ну, разве что дружить против кого-то. Например, часовщика.
- У вас есть зонт? - огорошил Неофрон владельца лавки, подходя к стойке и постукивая длинными ногтями по звонкой доске, - у тебя ведь нет фокуса, который остановил бы дождь? - повернулся он к Мортимеру.
- Я торгую часами, - напомнил неуверенно хозяин и шикнул на Магистра, - эй, не мусорьте! - Асгейр, взявшись двумя пальцами за дужку тёмных очков посмотрел на и без того напуганного беднягу поверх стёкол, демонстрируя неестественно узкие щели, заменявшие старьёвщику зрачки.
- Вы уверены? - часовщик поёжился, с досадой думая, кой чёрт принёс нынче в лавку форменных психов, и что, вероятно, потеря зонтика - не самое страшное, что его ждёт в связи с этим визитом.
- Наши посетители часто забывают свои зонты, - нашёлся хозяин и вытащил из-под прилавка сувенирную трость с цветным рисунком, который при ближайшем рассмотрении оказался силуэтом Карлова моста. Неофрон придирчиво рассмотрел аксессуар, оценивая наличие антиветровых пружин и материал спиц, но в результате на радость хозяина раскрыл кошелёк и оставил на прилавке несколько хрустящих купюр. Когда парочка покинула магазин, его владелец как можно скорее запер дверь, решив устроить себе выходной.
По мосту Легии через Влтаву они быстро дошли до кафе Славия, что на углу Народного проспекта и и Сметановой набережной. Можно было найти заведение и поближе, но старьёвщик предпочитал знакомые места, а Славия не подводила с тех пор, как открылась в 1881 году. Уголок, в котором, насколько помнил Неофрон, любили есть коронные блинчики Франц Кафка и Райнер Мария Рильке, был свободен.
- Я к твоим услугам, - подтолкнул Асгейр собеседника, отослав официантку выполнять заказ. Жаль, что в меню вместо «индейки на подушке из картофеля» и «мороженого под малиновым соусом» нельзя было увидеть строчки вроде «битва на Белой Горе» или «сражение под Кульмом».

Отредактировано Aasgeier Neophron (22.12.2015 11:09:39)

Знаете, бывают личности, которых не приходится долго уговаривать на авантюру? Они всегда готовы к приключениям, ловят за хвост представившийся шанс и не раскачиваются перед прыжком через пропасть. Жить мгновением и не оглядываться - их девиз. Азарт и адреналин - их топливо. Их ещё называют лёгкими на подъем.
Так вот Асгейр к ним не относился, несмотря на то, что отличался не самой тучной комплекцией. Вышеупомянутых типов он считал бестолковщиной без царя в голове. Если бы проходили соревнования по занудству, Стервятника бы заподозрили в приёме допинга. Недоверчивость, которая не раз его спасала, удерживала Асгейра от того, чтобы пуститься с места в карьер, и требовала гарантий. А чего ещё ожидать от того, кто изображает эмоции, руководствуясь научными исследованиями функций мимических мышц? Со временем эти навыки доводились до автоматизма и сейчас взгляд, которым одарил Мортимера Неофрон, был насыщен самыми разнообразными оттенками от элементарной злости до еле сдерживаемого гнева. Ни того, ни другого, между прочим, монстр безвременья не испытывал.
- Что я с этого буду иметь? - поинтересовался Неофрон, лениво ковыряя в зубах заострённой палочкой букового дерева и не демонстрируя намерений бежать куда бы то ни было. Он и так был недоволен, что его согнали с насиженного места. Лимит беготни на сегодня уже был превышен.
- Для чего тебе именно старьёвщик, а не самый обыкновенный человек? - Неофрон показал зубочисткой на сидящих в кафе людей, - любой из них за определённую долю награбленного согласится пойти с тобой. Пойми правильно, меня совсем не волнуют моральные аспекты, - пояснил старьёвщик, - но не хотелось бы, чтобы потом объявились проходимцы и отконвоировали меня под белы ручки на станцию "за плохое поведение". Я долгие годы завоёвывал шаткое доверие Кнедлика не для того, чтобы подорвать его за один день. И учти, отговорки в стиле "гитарист уже съел яичницу" не прокатят.
Старьёвщик был только потребителем, а не творцом времени и не мог предсказывать варианты развития истории, как это делал Вечный. Придающие ускорение временной лавине происшествия казались ему малозначимыми, и старьёвщик замечал её движение, лишь когда было уже поздно. Тем более Асгейру не приходило в голову подтолкнуть события в ему выгодном направлении.

Отредактировано Aasgeier Neophron (19.01.2016 13:51:03)

- Лестная вакансия, - прошелестел Стервятник, делая глоток бархатного латте, - мне ещё не приходилось быть Избранным. В следующий раз ты предложишь мне, - он посмотрел за витрину кафе на заставляющую думать о затишье перед бурей улицу, - спасти мир? - высокая миссия Стервятника не привлекала, так как ему не было свойственно присущее людям тщеславие. Шакалу неважно, занесут ли его в книгу рекордов Гиннеса, как того, кто сгрыз наибольшее количество костей. По этой причине знакомые, не подозревающие об истинной природе Неофрона, с восхищением отмечали  исключительную скромность психиатра. Неофрон отказывался от любых наград, если они ему не приносили реальной пользы, оставаясь бумажкой в рамочке на стене.
Асгейру также была чужда религия, утверждающая, что каждому уготована своя участь. Старьёвщик располагал властью прервать нить чужой судьбы, вне зависимости от того, что там задумали вылепить мойры: владельца фейсбука или нового Густава Климта. Все они, от бестолочи до гения, имели равный шанс кануть в Лету. Потому и Асгейр не считал, что у него самого существует какая-то особая задача, возложенная на него богом или дьяволом, каковую следует выполнить, чтобы не попасть в ад. Что забавно, его нередко принимали за Лукавого, и Асгейр сориентировался, что лучше поддерживать это заблуждение, нежели развенчивать.
Монстры его типа имели обыкновение охотиться поодиночке и были не слишком распространены (хотя фон дикой природы почему-то не предлагал организовать акцию по их защите), но всё же старьёвщик не был единственным в своем роде.  Его не тешило предложение, мол, мы без тебя не справимся, как ни крути. Каким бы проницательным ни был Вечный, в то, что Неофрон – именно тот недостающий винтик в механизме Вселенной, старьёвщику не верилось. Официантка подошла забрать опустевшую чашку, и беседа на время прервалась: Неофрон имел возможность убедиться, насколько любопытным бывает персонал. Пока она возилась с подносом, у старьёвщика было время поразмышлять над ещё одним вопросом.
- Должно быть, увлекательно быть времявидцем восьмидесятого левела, - усмехнулся Асгейр, - в таком случае, странно, что ты не воспользовался этим колдовским даром, чтобы заполучить меня без разговоров и торговли. Подкрутить шестеренки там, подёргать гирьки здесь – и я уже у тебя в шляпе, словно кролик. Разве нет?
Девушка в накрахмаленном национальном чепчике принесла счёт, и стервятник постучал по нему ложечкой.
- Психиатрия прибыльное дело: миллионеры лечат своих жён-истеричек, правительство доплачивает за то, чтобы держать в больнице тех, кто много болтает… - собеседник подходил под это определение, по мнению Асгейра, как нельзя лучше, - а я никогда не был падок на Swarovski, Rolex и прочее, что нельзя захватить с собой, если ты понимаешь, о чём я, - старьёвщик повернул голову в сторону стойки, где, чтобы привлечь внимание посетителей, были выставлены самые дорогие блюда. Для старьёвщика они не отличались по вкусу от угля и пепла. Асгейр снял очки, продолжая смотреть мимо вечного, и голос его был отстранён, словно он говорил сам с собой:
- Такому, как ты, мой взгляд едва ли причинит вред. А я был бы не прочь распробовать, - он повернулся к Магистру, - Войну Вечных.

Неофрон предполагал, что испытает нечто особенное, глядя в глаза Мортимера, будто невеста, ожидающая от брачной ночи невообразимых чудес, но зрачки  самой обыкновенной офисной крысы и то были интереснее. Пялиться на фокусника было не эффективнее, чем на фотографию: когда это изобретение захватило мир, Стервятник надеялся, что оно поможет и ему, но картинки оказались абсолютно бесполезными. Возможно, у Вечных выработалась защита от старьёвщиков. Или старьёвщикам не подходило Их время, как людям не подходит в качестве еды золото. Так или иначе, стоило попробовать, жаль, что попытка не увенчалась успехом.
- Что ты понимаешь, - пробурчал Неофрон в ответ на разглагольствования Мортимера о войнах. Так эксперта раздражают замечания любителя. Для Стервятника не то, что разные войны, а битвы одной и той же военной кампании радикально отличались. Русско-турецкая война по сравнению с войной Вечных и Птиц просто возня в песочнице, - ещё скажи, что посмотреть на рекламу коктейля и выпить коктейль одно и то же, - на знакомую строчку в меню встрепенулась дрейфующая поблизости,  будто чайка, ожидающая объедков, официантка, но старик отмахнулся от неё и встал.
- Будешь мне обязан, - бросил он Мортимеру, - иметь в должниках Вечного не так уж плохо.  Если мне понадобится твоя услуга, ты не сможешь мне отказать. То есть, не удивляйся, когда тебя попросят поучаствовать в телевикторине, сказав, что тебя выбрали в качестве объекта "звонка другу", - на друга Стервятник походил очень мало, на звезду телеэкрана ещё меньше, так что можно было бы предположить, что он шутит, если бы не атрофированное чувство юмора. Просто пока Асгейр и правда не представлял, чем Фокусник может быть ему полезен. Но ссориться ещё с одним Вечным старьёвщику не хотелось.
- В конце концов, мне приходилось участвовать в ограблениях, - признался Асгейр, когда они покинули кафе, - правда, речь шла скорее о безлюдных улочках и неосторожных прохожих, - в таком деле способности старьёвщика были наилучшим подспорьем. Даже если проходимцы возвращали жертву обратно, вещи и деньги все равно оставались при нём, а полиция с гораздо меньшим энтузиазмом расследовала дела, в которых и трупа-то не было.