- Однажды бог услышит мои молитвы и ниспошлет на этот гадкий век огонь с небес, стены и полы будут красными от крови людей, но сегодня, - миссис Ларскин выдержала малую паузу, чтобы подчеркнуть важность момента, - сегодня здесь всё будет блестеть и сиять, сиять и блестеть! Да начнется Голодный Субботник!
Голодный – потому, что понедельник. Потому, что каждый понедельник – это, разумеется, бессмысленная и беспощадная диета для всех, кто осмелится переступить порог гостиницы «Час» и пробыть там хотя бы несколько минут.
О, буйство красок! О, феерия запахов! Госпожа Ларскин не заметила стоящее позади нее ведро и набросилась на него с ногами, вовсе того не желая – ведро напросилось, как позже заявит Аманда. По крайней мере, в одном эта женщина не соврала – пол сейчас действительно усердно блестит.
Миссис Ларскин вооружается боевым настроем духа и арсеналом указаний, которые она непременно раздаст всем, кто на глаза попадется. Этой участи не сможет избежать даже постоялец комнаты номер семь, несмотря на отсутствие доверия к нему после эпизода с банным полотенцем – эту щетку она ему лично в руки вручит.
- А я напоминаю всем присутствующим, - Аманда повела бровью, - что возлежания в кладовке за ящиками с овощами – не являются частью процесса уборки. Как любит говаривать мистер Ларскин: найти-то я найду – и будет не весело, зато страшно и стыдно.
Начать следует с кухни. Тут уж никаких сомнений и возникать не должно – это самый важный уголок во всей гостинице, во всяком случае – по понедельникам. Госпожа Ларскин не сомневалась: едва перешагнув порог царства кастрюль и половников, она несомненно обнаружит там секту работников гостиницы. Этакие приспешники калорий и углеводов, они безо всяких зазрений совести готовы продать души за лишний кусок ветчины, а то и сыра. Но она, Аманда, наведет здесь порядок. Она его наводит вот уже второй год и, как видите, никто ее с этой должности еще не выпер.
- Что я вижу?! – вскричала управляющая, скользнув взглядом по открытому ящику, хранившему внушительные залежи столовых приборов, - конфета! В день диеты! Нужно срочно изъять и утилизировать, - она задумалась, затем очнулась, затем поспешно добавила, - пожалуй, займусь этим сама, никому нельзя доверять.
Вслед за взглядом по конфете скользнула рука и оп – фокус! Конфета исчезла где-то в недрах кармана пиджака миссис Ларскин, словно ее и не было никогда на этой кухне, словно ее мимолетное присутствие им всем почудилось, плод богатого воображения, групповая галлюцинация – настолько ловкой и проворной была миссис Ларскин. Так она предпочитала думать и, честно говоря, не следует ее разубеждать.
- Вернон, - обратилась управляющая к патриарху всея плиты, - Вам выпала честь первому познать радость чистоты и блеска.
Следует знать, что миссис Ларскин позволяла себе называть всех коллег (читай – смертных подчиненных, ниспосланными ей для свершения своего диктаторского долга) по именам, случайно или нарочно забывая их фамилии, при этом она умудрялась переступить через мысленную брезгливость и даже обращаться к ним на «Вы». Не ко всем, конечно, тут уж как повезет.

Отредактировано Amanda Larskin (05.06.2015 01:07:38)

Вернон не был доволен собой. Также он не был доволен Амандой и Чарли, которая его не поддержала. В общем, в воздухе в это утро понедельника витало слишком много недовольства.
Будь он сейчас дома, в родной Алабаме, все обернулось бы иначе. Хотя, кого он обманывает, там тоже нашлась бы какая-то властная женщина с запросами к чистоте и диете. Вся печаль в том, что в Праге таких женщин было целых две и обе пытались им повелевать.
Бостик отмахнулся от макаронины, как от насмешки, и скривился, когда Чарли заговорила о килте.
- Я южанин, а не шотландец, - сжав зубы, проговорил он и поднялся на ноги, отряхивая колени.
В душе проходимца гнездилась обида, которая грозила вылиться в месть. Только вот отомстит он не сейчас, это блюдо подают холодным, кто-кто, а он это знает.
Вернон стоял там, как гордых конфедерат, глаза его блестели, но не от слез, а от радости, губы сжались в тонкую белую линию, которая искривилась в мстительной улыбке, больше напоминавшей судорогу. Аманда даже не придала его словам значения, она пропустила все мимо ушей и за это поплатится. В тот момент, когда она будет меньше всего ожидать этого, в тот судьбоносный момент!
Нет надо мной твоей власти, Аманда, - Вернон повторял это про себя, злобно улыбаясь.
Когда толпа начала рассеиваться, он почувствовал руку миссис Ларскин у себя на плече и только чудом не дернулся, чтобы высвободиться.
- Мне беспокоит поясница в последнее время, а на той неделе я немного кашлял, - но Аманду это не волновало, она продолжала гнуть свою линию, чего и следовало ожидать.
- Нет, что вы, Аманда. Все совершенно наоборот, это вы не нуждаетесь во мне, - он убрал ее руку со своего плеча так нежно, как только мог. - Видимо вы считаете, что сможете обойтись без меня, - Вернон поднял обе брови. - Видите ли, Аманда, поваром может быть кто угодно, даже вы. Не подумайте, я не намекаю на то, что вы плохо готовите, - честно говоря, он никогда не видел, как она готовит, - просто говорю, что я не повар, я шеф. А вот те двое, которые сейчас дрожат на кухне, они повара, - Бостик старался не потерять самообладание, он ходил кругами вокруг дивы отеля и даже втянул воздух, оказавшись сзади, закатив глаза и получил немного наслаждения.
Южный акцент очаровывал женщин, вводил их в состояние транса и влиял на их мозг совершенно невообразимым образом. В Луизиане было больше харизмы, но в Алабаме зато о растягивали шире.
- А сейчас, моя дорогая, - по телу Бостика прошла мелкая дрожь, он начинал чувствовать себя, как мышь перед питоном, которая ведет опасную игру, - я стану потакать вашим желаниям, но в самый последний раз, потому что отныне вы не смеете врываться в кухню и запугивать мой персонал.
Он отвернулся от Аманды и пошел к группе запуганных, слыша за спиной, как Аманда называет себя прекрасной.
- Хей, йоу, чистим кухню в последний раз утром по понедельникам, потом я составлю новое расписание. За работу!
Вернон повернулся к Чарли, у нее все еще была кастрюля, которую отбирать сейчас было себе дороже.
- А ты, - он ткнул в Чарли пальцем, - от тебя я такого не ожидал. Тоже мне друг называется. Кто спас тебя в 1888?!
Этот вопрос Бостик решил оставить без ответа, он крутанулся на каблуках, кинул фартук, который снял по пути к выходу, на один из столов и практически бегом отправился в свою комнату. Возможно спустя несколько минут на его щеках появится мокрые потеки, возможно он обнимет подушку и забудется в рыданиях. А, может, всего этого не произойдет. Кто знает.
[AVA]http://savepic.ru/7410227.png[/AVA]

Отныне вы не смеете врываться в кухню, говорил он. Запугивать мой персонал, говорил он. И говорил, и говорил, и говорил, а Аманда поглядывала на часы и подсчитывала, сколько штрафных она насчитает тем, кто прямо сейчас стоит, раскрыв рот, и слушает вместе с ней эти словоизлияния вместо того, чтобы орудовать тряпкой в царстве макарон и тефтелек. Просто Аманда была как Юлий Цезарь, пусть она и не слишком хорошо помнила, какой нимфе он пел песню в Аидовом царстве и сколько подвигов совершил для царя Эврипида.
- А ты не сдерживай слез, - деловито кивнула миссис Ларскин Вернону, - реви, реви.
К шеф-повару гостиницы «Час» она испытывала самые теплые чувства. Потому, что на кухне всегда было тепло и пахло вкусно, и потому, что Бостик кормил ее даже тогда, когда и сам об этом не подозревал. Не думаете же вы, что Аманда смогла бы контролировать работу всего персонала, если бы не совершала проверки лично и в любое время суток?
- Да, а потом вы построите Звезду Смерти и завоюете эту Галактику! – вдогонку прокричала миссис Ларскин, умиляясь тому, какой у мистера Бостика красивый и торопливый зад. Наличие супруга ей нисколько не мешало подмечать все достоинства работников гостиницы. В конце концов, мистер Ларскин за эти несколько лет так и не соизволил отыскать свое сокровище с зелеными волосами.
- Мисс Рипли, - с достоинством ответила управляющая, - когда закончите спасать нашего принца – можете надевать униформу, вы всё же нам как родная.
У Аманды было множество родственников – она знает в этом толк. И те, которых видеть хотелось, и те, которые, что называется, с глаз долой – из сердца вон. Указывать таким на дверь – для Аманды было настолько несказанным удовольствием, что она намеренно приглашала эту часть родного генофонда, особенно по пятницам, чтобы выпроводить их обратно. И те каждый раз приезжали. И каждый раз – как в первый раз. Только мистера Ларскина она была готова видеть всегда и везде, в любом виде и состоянии, и в печали, и в радости, разве что до смертного одра пока не дошли.
- Также спешу сообщить, что в среду к нам собирается заглянуть инспектор и если вы, смертные…О МОЙ БОГ!
Перед самым носом управляющей гостиницей резво пролетела птица. Казалось бы, ничего особенного, если вы к тому же привыкли коротать деньки своей никчемной жизни в этом пражском отеле, но птица-то была совершенно необычная. Аманда таких никогда не видела и в иной ситуации смогла бы заткнуться и просто полюбоваться каких-то пару секунд прежде, чем объявить начало охоты, но не в этот раз.
Это было чудесное оперенье: яркий голубой плавно переходил в лазурный, а затем в зеленый, хохолок птицы был желтым, а на хвосте мелькали белые пятнышки. Такая птица не могла просто залететь с улицы в окно – Аманда просто отказывалась в это верить с тех самых пор, как увидела это незабываемое оперенье. Это знак! Это же чертов знак из, мать его, будущего, в котором остался ее дорогой мистер Ларскин.
- Поймать! Доставить живой! – завопила госпожа Ларскин, в один миг отбросив весь пафос и все тряпки. Она еще пнула ногой ведро, а затем сделала вдох и помчалась навстречу судьбе. Судьба оказалась ловкой и проворной – сперва она сделала круг почета над головами работников, искусно избегая протянутых рук, а затем метнулась в сторону, которая вела к двери мистера Бостика.
- Лови! Лови ее! – верещала Аманда, несясь прямо на Чарли, подобно огромному неумолимому снежному шару с самых вершин Килиманджаро, - Джеронимо! – промелькнуло в ее голове перед неизбежным.
А потом Аманда не смогла затормозить. На всей своей беспощадной скорости она налетела на мисс Рипли, придавив ее к двери, а дверь решила не выпендриваться, прохрустела что-то дамам и повалилась на пол вместе с багажом в виде двух прекрасных женщин.

Отредактировано Amanda Larskin (12.07.2015 01:14:36)

Да кому важны эти бренные тела, думала себе Аманда, пока Вернон помогал им с Чарли принять вертикальное положение. Только бежать, только вперед – не сдаваться, солдаты, на Трою, за Сталина! Эти и прочие мотивирующие лозунги миссис Ларскин вот-вот готова была выкрикнуть, как вдруг почувствовала, что у нее, как бы помягче сказать, коленки болят. Последний раз подобные ощущения она испытывала, когда у мистера Ларскина был юбилей – Аманда тогда делала ему много подарков. Очень много. Самых разных. И так, и этак подарки делала она.
Но еще раз и с чувством – кому важны сейчас эти их бренные тела, когда перед самым носом мельтешит эта живая весточка от чудесного, от чуткого мистера Ларскина? Она толкнула мисс Рипли в спину, дабы та пошевеливалась и мчалась навстречу Амандовой судьбе. Она также схватила за руку мистера Бостика, чтобы тот и подумать не мог о побеге, как только подвернется возможность завалить за женщинами вход в свою комнату, и это, пожалуй, было самое трогательное, самое чувственное прикосновение из всех, которые промелькнули в их с Верноном совместной жизни в стенах гостиницы.
- Вы должен поймать ее, Вернон, - с придыханием произнесла Аманда, горячо дыша в ухо Бостику, и ринулась вслед за добычей, - если разделимся – нас всех убьют, я смотрела ваши фильмы! – крикнула она, перепрыгивая порог комнаты шеф-повара гостиницы «Час».
Что она будет делать с этой птицей, которая каким-то образом должна продемонстрировать ей послание от дражайшего супруга, миссис Ларскин еще не знала – но шестеренки в ее голове уже вовсю работали над этим вопросом. Она быстро перебрала все возможные варианты, которые заканчивались «пыткой ядовитыми червями» в случае отказа от сотрудничества. А червяков они накопают на заднем дворе – Аманда лично начинит их мышьяком.
Птица исчезла из виду. Так и знала, что вежливость Бостика замедлит погоню, мысленно сокрушалась Аманда, пока не увидела, как над потолком взмыл яркий хвост, а его хозяйка пронеслась от кухни дальше в коридор. Вернон тут же был реабилитирован обратно в главного джентльмена, галантного рыцаря и просто прекрасного мужчину. А если он поймает вестницу Амандового счастья – цены ему не будет. Нет, серьезно, миссис Ларскин уберет записку с его именем из чудо-шара, который она заготовила для аукциона одиноких дам.
Работники гостиницы, казалось, специально делают это: они намеренно путаются под ногами, бросают растерянные взгляды на метающуюся управляющую, замирают на своих местах и даже не думают шевелиться. Не то чтобы Аманда обладала супер-скоростью, но сейчас для нее всё выглядело именно так. А пробегая мимо очередного замешкавшегося подчиненного, она на ходу восклицала:
- Ты уволен! – и пробегала мимо. Так и прошел весь ее путь от кухни до холла, - ты уволена! И ты уволен! Салли, неси сеть!
Салли бежала в каморку в поисках чего-то, чем можно было загнать в угол несчастную птицу. Но даже оттуда она слышала, как по всей гостинице эхом отзывалось громогласное:
- Ты уволен – олен, олен, ен, ен, ен…

В этом мире было очень мало вещей, которые Данте С370 расценивал как опасность. Открытое горение – нет. Огромные магниты – да. С опоссумами, енотами и дикобразами было сложнее, но с опытом он научился выявлять их слабые места. Сегодня опасность сама пришла в мастерскую «Мистер Сэй, замена чипов, микросхем и карт памяти». Посетитель стоял, размахивая перед Данте обугленным дискоблоком – несколько безнадёжно испорченным, о чём 370-ый и поспешил уведомить клиента. Это было фатальной ошибкой.
– Ты тут один такой, умный самый? Да у тебя ещё гарантия на процессор не истекла, а ты мне уже советы даёшь. Давай-ка, мод, позови мне кого-то, у кого мозги целые. Или уже начни делать свою работу.
Пренебрежительное мод резануло, но Данте проглотил оскорбление – только сжал челюсти так, что желваки заходили.
Лет шестьсот назад за такие слова я пригласил бы тебя на прогулку за город, с которой ты бы не вернулся, – подумал он.
Сдержанно кивнув, он взял дисклоблок, после чего пошарил под прилавком и достал молоток. Потребовалось всего несколько ударов, чтобы деталь разлетелась на множество кусочков. Под ошалелым взглядом буяна Данте собрал их в пакетик и вернул владельцу.
– Как я и сказал. Починке не подлежит.
Следующие несколько минут опустим, скажем только, что Данте узнал несколько новых слов, получил бесплатное предсказание своего будущего (не особенно радужного, впрочем), после чего был вынужден продемонстрировать пару экземпляров из оружейной коллекции Мистера Сэя.
Где-то в разгар перебранки временной компьютер ожил, поэтому сообщение Данте заметил только по мигающему уведомлению на экране, когда несостоявшийся клиент ушёл, обещав вернуться уже с полицией.
Данте потребовалось перечитать послание несколько раз, чтобы поверить собственным глазам. А заодно и тому, что их сеть не взломали, пространственно-временное кодирование работает исправно, а мир не сошёл с ума.
Вернон Бостик назвал его своим «другом».
Объяснение тут могло быть только одно. На «Час» напала банда старьёвщиков, они убили Кнедлика, отправили в прошлое постояльцев, связали сотрудников, а Ларскин заставили мыть полы. Единственным, кому удалось сбежать, оказался Вернон, но у него было мало времени, чтобы рассказать об опасности, поэтому он намеренно привлёк внимание Данте этим словом, столь мало подходящем к их отношениям.
Как назло, Мистер Сэй ушёл по делам в 2370-ый, Лена отправилась покупать новые запчасти, а на станции Данте был в одиночестве. Медлить было нельзя, поэтому он решил рискнуть и не вызывать подмогу.
В кротовину он вбежал, даже не потрудившись раздеться.

Если старьёвщики и напали на гостиницу, то сделали это очень тихо и незаметно. Либо обитатели «Часа» успели совершить диверсию и сформировать ополчение. Едва Данте вышел из подвала, как его с ног чуть ли не сбила Салли, в руках у которой был моток верёвок, подозрительно напоминавший сеть.
– Я всегда знала, что этот день настанет! Но надеялась, что не доживу! – сообщила она Данте, после чего всхлипнула и помчалась дальше.
Тут вообще много кто куда-то мчался. Топот на верхних этажах заставлял раскачиваться люстру в вестибюле и дребезжать стёкла, где-то завывала пожарная сигнализация, а из кухни валил дым, сопровождавшийся запахом гари и криком «Несите что-нибудь тушить! Великий Крот, Торри, это же сухой лёд!».
Данте захватил один из мечей, украшавших стену, и решительно направился на второй этаж. В этой части здания было не так многолюдно – впрочем, его уединению вскоре предстояло быть нарушенным. Не сделал он и нескольких шагов по коридору, как откуда-то сверху вылетела птица – не то попугай, не то сильно откормленная канарейка. Будь Данте впечатлительнее, решил бы, что пернатое возникло из вентиляции. Птица спланировала ему на левое плечо и, усевшись, сбросила Данте в руку свёрнутый в трубочку бумажный лист.
Тут-то перед ним и возникла запыхавшаяся, раскрасневшаяся компания. Ни один из них не походил на человека, которого недавно пытали, связывали или хотя бы заставляли мыть пол. Критически осмотрев их, Данте разочарованно покачал головой и сурово произнёс, будто вынося вердикт не в пользу подсудимых:
– Иногда мне кажется, что этой гостинице не повредило бы немного скуки.
Стоит ли упоминать, что из одежды на нём был только меч, да и тот зажат в руке?

- Если она упорхнет, я умру! – воскликнула Аманда и тут же сурово уточнила, - советую не радоваться. Воскресну же.
Чтобы лишить птицу полета – можно отстрелить ей крыло. Правда, тогда пользы от нее уже никогда не получить,  но главное свое достоинство пернатый летчик держал при себе и оно напоминало свернутый в крошечный рулон кусок бумажки. Отчаяние порой доводило Аманду до жестоких и безрассудных вещей, как то: учеба фехтованию в складе хозяйственных приборов, день почитания брокколи или тот же субботник.
- Господи, когда ж я к этому привыкну? – проворчала женщина, оказавшись лицом к лицу и гордость к гордости с самым голым посетителем гостиницы в эту самую секунду. Нега была Данте к лицу – он и так почти сиял, во всяком случае висками пускать солнечных зайчиков не каждый сумеет, а теперь так вообще казался ярким пятном спокойствия на фоне всеобщей паники.
- Отдай послание, - решительно повелела Аманда, а как вы помните – она любила повелевать; и вслед за тем протянула руку, - птицу забирай себе, или отдай Вернону – уверена, он найдет ей применение.
Не то чтобы миссис Ларскин сомневалась в составе котлет, на которые тут и там наталкивалась в периоды голодания, просто в жизни не бывает совпадений, справедливости и ненужных продуктов.
- Чарли, - управляющая оглянулась на негласного талисмана персонала гостиницы, - иди, раздобудь немного одежды для нашего гостя, ты знаешь где.
Но миссис Ларскин недооценила всё очарование Данте, которое тот выставил на всеобщее обозрение. Мисс Рипли пришлось подтолкнуть легким, заботливым пинком, что хоть немного, но всё же привел в чувство воодушевленную особу.
- Иди, Чарли, - настойчиво повторила зеленоволосая, чья протянутая рука всё еще трепетно выжидала. Меч в руке Данте убеждал Аманду не горячиться, но долгая беготня за птицей зарядила ее бесстрашием – еще немного и она будет готова угрожать.
Чарли упорхнула прочь с благой целью, подразумевавшей поиски подходящей одежды, а как известно – в «Часе» что упало, то пропало, и даже что не падало, а лежало тихо-мирно в углу – всё равно пропало; здесь и бутерброд на столе не оставишь, ведь оглянуться не успеешь – уже кто-то умыкнул кусочек сыра.
Зато рядом был Бостик. Она не даст Аманду в обиду, ведь в глубине души он понимал, что без ее легкой, направляющей руки здесь больше не будет диет и субботников, и что всё в гостинице развалится, и что никто не будет так любовно на него покрикивать. Миссис Ларскин искренне в это верила, а потому подняла выше нос и сощурилась.