За улыбку да Винчи можно было простить, что угодно, не только небольшой обман; за откровенность – тем более. Обаяние Леонардо могло быть не столь эффективным с некоторыми людьми, но он определенно знал, чем завлечь Рухлядь. Его не слишком интересовали танцы: людям трудно сравниться в грации с невесомым, способным на любые трюки лемуром; поцелуи – и того меньше. Вся страсть Рухляди была брошена на умственные увлечения.
– Не думал, что тебе интересны мистические рассказы, - снисходительно улыбнулся Рухлядь, услышав про «Хтаат Аквадинген». В свое время он зачитывал Лавкрафта до метафорических дыр и даже порывался сплавать в Марианскую впадину, но на такой глубине даже связь с любой из станций была зыбкой – недостаточно, чтобы как-либо навредить лемуру, но все равно довольно неприятно. К тому же, он не выносил темноту. Ни Йог-Сотота, ни Ктулху Рухлядь не обнаружил, но не нашел и доказательств их отсутствия, а значит, не стоит вычеркивать возможность обитания потустороннего в океане. – Хотя до них еще веков пять, – пробормотал лемур. Он задумчиво уставился в дневник Леонардо, пытаясь выудить полезную информацию из ненароком услышанного, краем глаза увиденного и случайно запомненного. – Постой, постой. – Рухлядь нетерпеливо щелкал пальцами левой руки, вызывая воспоминания. Звук, если и появлялся, был глухим, как будто отделенным плотной стеной. - Ergo nihil de libro vitae deleri potest. «Следовательно ничто нельзя вычеркнуть из книги жизни», Фома Аквинский. Никогда мне не нравился, нудный богослов, - поежился Рухлядь. Лемур не был воинственным атеистом, но считал голос разума несовместимым с социальной конструкцией религии. Единственным, во что он верил, была причудливая причинно-следственная связь, обеспечивающая ему удачу, спасибо временному коридору и Великому Кроту. – Должен признаться, что я давно не слышал упоминаний о Книге Завтрашнего Дня, хотя когда-то проходимцы охотились за ней, как за Священным Граалем или философским камнем. Мода приходит и уходит, тем более на легендарные артефакты. Многие пытались найти хоть что-нибудь, но насколько я знаю, никто не зашел дальше домыслов. Это просто сказка на ночь. Почему Турок так уверен, что она существует? Он не бывает поспешен, а значит, собирает информацию о Книге уже давно. Думаешь, он ждал именно тебя? – Рухлядь склонил голову, пытливо вглядываясь в лицо Леонардо в поисках ответов, которые вряд ли были у кого-то, помимо хозяина лавки. Лемур мог бы отнестись скептически к истинной цели его вызова, но за многие столетия выяснил, что даже самые неправдоподобные истории иногда имеют реальную подоплеку. Если же человек, обычно настолько реалистичный, как Турок, верит в нечто неправдоподобное, стоит позволить себе долю сомнения. – И почему тогда он сам не позвал меня? – лемур нахмурился.
Дым скрывал не только лавку Турка, но и его намерения от непосвященных. Он мог казаться чем и кем угодно, но был незыблем, как и его станция. Рухлядь иногда оказывал услуги смотрителю, информация в обмен на определенный дым и иногда кое-что еще. По негласному соглашению, оба поддерживали нейтрально-деловые отношения. Взаимный обмен услугами до сих пор не оспаривался. Впрочем, любой из мужчин мог беспрепятственно отказаться от сделки и быть уверен, что содержание разговора останется внутри лавки. Почему же Турок сам не обратился к Рухляди, если наверняка знал, что это заинтересует его? Возможно потому, что лемур из тех, кто задает вопросы. А значит, он полагал, что Рухлядь сочтет это противоречащим своим интересам. Довольно трудно придумать подобную просьбу, учитывая, что моральные принципы лемура, скажем так, далеки от идеальных, и он может выпутаться из любой ситуации, не оставляя следов. Или думает, что может.
Озвучивать свое недоумение было неразумно, Рухлядь предполагал, что Леонардо знал о регулярных визитах лемура в лавку, но не их подробностей. Хотя он не мог быть в этом уверен. Любые меры предосторожности могли оказаться бесполезными, тем более, если замешан да Винчи, чей любопытный нос был не короче лемурьего. К сожалению, транс, которым Рухлядь обеспечивал Турок, полностью отключал его от окружающего мира. Он не мог быть ни в чем уверен.
Рухлядь просиял в ответ на комплимент и принял «единственно верное», как сообщало любопытство, решение. – Обычно, если ты хочешь найти любую книгу, но не знаешь, где она, Леонардо, найди ее автора. И я, кажется, знаю, с чего начать. – Глаза лемура сверкнули охотничьим азартом. – Видишь ли, Книгу Завтрашнего Дня упоминают на протяжении всей истории человечества и установить конкретного автора довольно трудно, особенно если манускрипт настолько древний. Возможно, их даже было несколько. Нострадамус знал многое, но тебе к нему не попасть, да и он был всего лишь времявидцем, пусть и одним из сильнейших. Но что если искать не его, а кого-то, кто переписывал Книгу? – Рухлядь нетерпеливо пересекал комнату, рассуждая вслух и активно жестикулируя. – Пусть изначальный экземпляр и единственный, но на ее основе, наверняка, создавали другие книги. Откуда-то же должны появиться слухи? Наверняка остались какие-то записи, хроники. А ведь еще нужно подобрать время, куда ты сможешь попасть… Собирайся! – лемур резко обернулся к да Винчи. – Лео, тебе предстоит прыгнуть с колокольни Джотто. - Рухлядь маниакально улыбнулся. – Не знаю, насколько это поможет, но попробовать стоит. Одно имя когда-то всплыло в связи со слухами. Джованни Виллани, великий хронист Флоренции. Говорят, его неизданные тома затрагивают время после его смерти. – Рухлядь выразительно поднял брови. – Ты прыгнешь сквозь время, я прошмыгну следом, географически – мы уже на месте.
