[ava]http://s7.uploads.ru/KxrDc.png[/ava]
Бостик чувствовал вкус нечистот во рту. Так бывает, когда пьешь много кофе, не чистишь зубы, а потом засыпаешь. Только вот сам момент засыпания он не помнил.
Помнил, что отправился в свое первое одиночное путешествие (если не считать того, что произошло случайно в самый его первый раз), помнил, что хотел посмотреть Древнюю Грецию. Для этого нужно было отправиться в современную Грецию, найти высокую точку, выставить манипулятор и...
Что-то пошло не так.
Что-то всегда идет не так, но на этот раз ведь и предпосылок никаких не было.
Вернон открыл глаза очень медленно, чтобы случайно не повредить мозг тем, что увидит. Когда так делаешь, картинка сначала слегка размыта, будто ты еще во сне, где тебя окружают прекрасные греческие девы. Постепенно изображение становится четче, возвращаются ощущения и вот ты уже понимаешь, что лежишь в позе зародыша на каменном полу совершенно голый и кто-то целится в тебя из лука, предварительно пнув в живот.
Наверное, как-то так он представлял себе четвертую серию "Мальчишника в Вегасе", если бы тот стали снимать, хотя сама идея второго и третьего фильма оказались не особенно хорошими, так что вероятность оставалась не очень большой.
В первую секунду Вернон инстинктивно сжался и поза его стала походить на круг больше, чем на что-либо другое. Затем ему в голову пришли вопросы "Она меня видит? Почему она меня видит? Где я?", ни на один девушка не давала ответ. Напротив, она хотела получить ответы от Бостика, что поворачивало ситуацию на 180 градусов и задавало ей совершенно другой тон.
Если бы здесь был Данте, он бы выудил что-то из своей базы данных. А Замша бы так вообще очаровал даму видом своего голого тела, по крайней мере так он сам считал.
Что делать в такой ситуации? Оставалось собрать волю в кулак и вступить в диалог.
Вернон застонал по большей части от того, что все тело по неизвестной причине болело. Собрал свои конечности вместе, присел на корточки, привстал, собрал все, что не желал показывать в ладонь левой руки, одновременно отметив, что манипулятор все еще на ней, правую слегка выставил вперед в жесте "ща, ща, подожди".
Оставалось придумать одно слово...
Так. Кто я?
Как оценить свое место в этом изменчивом мире, путешествую по лабиринту времени? Лучше не усложнять.
- Путешественник, - раз манипулятор на месте, возможность выбраться остается, нужно только найти место повыше.
Как попал сюда. Вот это уже сложней. Да и как ответить одним словом и не выдать наличие манипулятора?
- Кротовина.
Почему она должна спасти мою жизнь? Посмотрим. Почему же она должна...Стоп. Моя жизнь в опасности?!
- Безоружен, - ляпнул Вернон и тут же подумал, что сделал это зря.
Нужно было выбрать слово "доброта", хотя так сразу и не скажешь, глядя на натянутую тетиву, или пообещать ей что-то.
Бостик сгорбился, стараясь скрыть в тени то, что и так прикрывала ладонь. Он все еще не мог поверить в то, что стоит голый посреди (а посреди чего это он стоит?) и играет в слова.
Проходимец оглянулся. Вокруг были только стены. Расположены они были, казалось, в случайном порядке, формируя углы и повороты. Кое-где по стенам плелся плющ, покрывая всю поверхность густым ковром зелени. Подняв голову наверх, он увидел небо. Это был какой-то полуразрушенный город или даже...
- Лабиринт? - испуганно поинтересовался Вернон, возвращая взгляд на девушку.
Значит он попал в лабиринт Минотавра, а это стало быть Кассандра. Или как ее там звали? Ариадна.
Где-то вдалеке послышался звук, будто кто-то сдувал специальной машиной листья с заднего двора. Только вот машины эти еще не изобрели, да и прекратился этот звук как-то резко.
- Так, послушай, делай уже выбор - стрелять или спасать потому, что у меня есть ощущение, что опасность здесь грозит не только мне.
На минуту он даже поднял обе руки, чтобы активно ими жестикулировать, но быстро опомнился и покраснел от смущения.

[ava]http://s7.uploads.ru/KxrDc.png[/ava]
- Если за мной гонятся, замечательно.
Что-то подсказывало Вернону, что это был именно тот случай и бежаться ему будет просто превосходно. Так и было, он легко сорвался с места и отправился вслед за девушкой, чьего имени не знал. Но это устраивало его потому, что она была единственным более или менее понятным в этом чертовом лабиринте.
Ветер обдувал его обнаженное тело, Вернон старался смотреть по сторонам, чтобы запомнить дорогу, но это его только тормозило и тогда он перестал, просто следовал стройными ногами, колчаном и длинными черными волосами. Удивительно, как этот эпизод отражал абсолютно все отношения с женщинами в жизни Бостика. Он был одним из тех мужчин, которых жена могла бить и ни в коем случае не наоборот. Наверное, это потому, что с младенчества его окружали одни только женщины и отец, который покорялся их воле. Но оставим самоедство и вернемся к словам Гипатии.
- Тени? Да это наверняка просто...
Он хотел сказать лемуры, но не успел. Точнее не смог из-за того, что подавился слюной, а потом, остановившись, чтобы хоть как-то отдышаться, не смог потому, что язык не повернулся. То, что показалось из-за поворота было совершенно не тем, к чему он привык.
- Какого старьевщика? - прошептал Вернон, пытаясь прийти в себя.
Существо было не похожим ни на одного лемура, которых он уже видел, оно, собственно говоря, и не было лемуром, это была именно тень. Возможно где-то в будущем, но не здесь, это могло бы быть голограммой, смертоносной проекцией, которому достаточно было произнести четыре ключевых слова, чтобы разрушить сознание, загипнотизировать или хуже - запустить цепную реакцию запрограммированных в человеке действий. Но он не был в будущем, просто не мог туда попасть. В любом случае, эта тварь произнесла уже два слова из четырех возможных.
Вернон почувствовал прикосновение девушки и не стал сопротивляться, позволяя увлечь себя туда, куда по ее мнение было безопасно бежать. Они все еще слышали этот дикий ужасающий звук, только теперь он отдалялся, а зеленые краски оплетающих стены лабиринта растений по-немного затухали, смешивая очертания поворотов, запутывая путников. Сумерки опускались на лабиринт также быстро, как билось сердце Вернона.
В какой-то момент ему показалось, что он не сможет больше бежать, что лучше остановиться и встретиться лицом к лицу с опасностью без одежды и оружия.
- Стой, я больше не могу, - прохрипел он, но, повернув, направо, был почти ослеплен яркими теплыми лучами уходящего солнца.
Открылось второе дыхание и они вместе вылетели на поляну. Бостик упал на колени, пытаясь отдышаться, сплюнул на зеленую мягкую траву и только спустя пару секунд поднял голову, чтобы, обернувшись, посмотреть на лабиринт. Когда последний луч солнца исчез за деревьями, послышался скрип тяжелых створок, закрывающих единственный проход к каменным стенам.
- Где я? - прошептал он, скорее, для себя, не надеясь выяснить это прямо сейчас, а затем поднялся на ноги. - Спасибо, - было первым, что услышала от него девушка, ну, а вторым: - Как тебя зовут?

В этом мире обнаженному мужчине нет покоя. Мало того, что все его видят, так еще и не дают возможности отдышаться, чтобы предстать перед новыми ними, если не во всеоружии, то, по крайней мере, вертикально.
Подняв голову, Вернон увидел лица двоих мужчин, уставившихся на него. Одно было напуганным, второе, скорей, угрожающим. Единственное, что мог сейчас сделать проходимец, чтобы не оказаться в списке слабаков у второго человека, было выпрямиться во весь рост (и все равно быть немного ниже), уставиться ему в глаза, скрестить руки на груди, прикрывая единственную вещь на себе – манипулятор.
Девушка спасшая его была горда толи собой, толи фактом спасения, ему не удалось разобрать также, как и не удалось поиграть в гляделки с суровым Главком, ведь с ним заговорили.
- Я Вернон, сын...эээ...Бостиков, - или нужно было сказать Алабамы? – Приятно познакомиться, Гипатия. И вы, - он посмотрел на все еще разглядывающих его мужчин, - не назвавшие своего имени, тоже здравствуйте.
Главк звучал также грозно, как и выглядел и этот факт ни коим образом не предвещал ничего доброго.
- У меня было бы гораздо больше информации для вас, если бы я понимал, где нахожусь, а также, если бы вы дали мне что-нибудь на себя надеть. Хоть что-нибудь, просто какую-то вещь, мне много не нужно, так - на пояс пояжу и достаточно. Нет? - никто не бросился искать ему одежду, видимо придется привыкать к обнаженке. - Ладно. Я просто был занят своими повседневными делами, путешествовал по живописным местам, споткнулся, упал и, кажется, потеряд сознание потому, что очнулся голым на каменном полу этого самого лабиринта, - Бостик махнул, не глядя, в сторону уже закрытых ворот.
Сумерки медленно темнели, окутывали поляну, делая все предметы более вытянутыми, извращенно пугающими, а лица похожими на маски. Между тем маску лжеца проходимцу приходилось носить постоянно, к ней легко привыкаешь, будто к своей второй коже.
- Очнулся я совершенно голый, только вот браслет оставили. Это не вы меня обокрали случайно?
Каменное лицо Главка ни капли не изменилось.
- Где именно ты путешествовал, Вернон Бостиков?
- Просто Бостик. Ай, не важно. По Афинам, там было красиво и жарко. Это все, что я помню. Но теперь настал ваш черед рассказать мне, что тут, старьевщик забери, происходит!
Вернон постарался выглядеть угрожающе на столько, на сколько смог, но это было сложно сделать в той ситуации, в которой они все оказались.

Вернона всегда удивляла и будет удивлять эта забавная особенность людей выяснять отношения в любой ситуации. Он не стал вмешиваться потому, что тоже надеялся на хоть какие-то пояснения. Из удаляющегося спора он вычленил слова «женщина, ты сделаешь» и поморщился потому, что они до ужаса напоминали времена детства, когда мама так говорила папе, заменяя, впрочем, первое слово на более подходящее его гендерной принадлежности.
Оставалось только ждать окончания спора и надеяться на минуту в безопасности и одиночестве, чтобы обдумать все безумие произошедшего. Но покой ему только снился. Хотя этой ночью, если сон и придет, то принесет с собой лишь кошмарный образ всепоглащающей черноты духов. А пока Вернон остался в компании более лояльного члена это странного общества.
- Все проснулись на поляне и были родом из разных городов, говоришь, - протянул проходимец.
И почему ему казалось, что «разные города» не означали и разные времена по умолчанию. Судя по виду вываливших на поляну после его прибытия ребят, они все были местными. Если лабиринт вообще находился в Греции. 
В любом случае ему нужно попытаться вернуться назад, чтобы помочь кому-то тут. Вернон почувствовал ладонь Лина на своей и ситуация стала еще более неловкой. Хотя куда уж больше?
– Ты не торопись с выводами насчет богов, - как можно более сочувственно Бостик похлопал свободной рукой по плечу Лина, поспешно завершить это дейтствие, чтобы не светить манипулятором. – Но я постараюсь сделать все, что от меня зависит, - а на данном этапе развития Вернона как проходимца это не так уж и много. – Сначала нужно понять, что тут происходит.
Этот измученный голодом, страхом и бессонницей юноша так напоминал ему собственное отражение в зеркале после первого путшествия во времени, только глаза его отражали не восторг смешанный со страхом, а неподдельный ужас, каким он застывает в глазах умирающего при жутких обстоятельнствах.  Он делился собственной версией событий так, будто рассказывал самую величайшую тайну  столетия. Хотя нужно признать, что тайнами это место было покрыто изрядно.
Возможно он был прав и их направили сюда специально, но кто мог это сделать? Кто, кроме Великого Крота, обладал такой силой? Тогда, что делает здесь он, человек из другого времени? В Греции кончились юноши и девушки? Пришлось перейти на поворов из Алабамы? Слишком много вопросов и так мало ответов.
– Никто никого не убьет, - Вернон поймал одежду и принялся натягивать ее на себя. – По крайней мере на этой поляне. 
Короткие штаны чуть ниже колена, подвязанные каким-то подобием пояса и огромных размеров рубаха, все грязное, но выбирать не приходилось.
– Я верю во все возможные глупости, кроме единорогов, - поспешно ответил  Вернон, желая занять себя чем-то помимо запаха одежды.
Он уже понял точку зрения Главка и Лина, скорее всего весь лагерь поделится именно так, но вот в чем вопрос:  – А как считаешь ты?
Инстинктивно при упоминании манипятора, Вернон сжал пальцы в кулак, но тут же расслабил им. Этот «браслет» ему еще пригодится.
- Ах, это... Это просто подарок моих родных, - ну как подарок, Кнедлик дал на пару часов поиграть, - он почти ничего не стоит, - и оторвет ему голову в случае утери или повреждений, - но дорог мне как память, - а еще десятку проходимцев, которым ни раз спасал жизнь. – Но сейчас важно другое, - Бостик медленно пошел к стене, призывая пройтись и Гипатию вместе с ним, - что происходит с теми, кто встречает духов? Что физически с ними происходит? Как их касаются? Что говорят? Куда деваются после? Задерживает ли это духа?
Честно говоря, он не знал, что будет делать со всей этой информацией, но вполне возможно где-то тут крылась разгадка.
- Если в центре лабиринта что-то есть, он может питаться плотью, но отвергать энергию, как... – единственная аналогия, которую ему удалось найти была кротовина и ее избирательная пропускная способность, - как мы един плод, но выбрасываем косточки. Что, если процесс можно повернуть вспять?
Тем временем они дошли до стены, овитой плотной сеткой из растений. Вернон потрогал браслет, схватился за ствол лианы, подтянулся и добавил: - Что, если мы сможем победить?
Некоторое время он молчал, кряхтя и подтяшиваясь, просто лез на верх, а затем развернулся лицом к Гипатии на нужной высоте и крикнул «Я сделаю все, что в моих силах!», а затем приыгнул.

Очнулся он спустя пару минут на траве. Возле него все еще стояла Гипатия, а на манипуляторе нужные ему координаты, как по волшебству, вернулись к последнему значению.
- Ладно, - потирая голову, простонял Бостик, - придется идти длинным путем. Так что там с центром? Когда отправляемся?

Стена оказалась довольно высокой. Сложно было оценить на сколько, особенно сейчас, когда Вернон лежал в траве лицом вниз и пытался понять, где находится. Процесс осознания занял определенное время и он просто надеялся, что никто в этот момент не утащит его манипулятор.
То, что он странно говорил, было еще половиной беды, ведь он еще и странно себя вел.
В любом случае, манипулятор либо был испорчен при первом попадании сюда, либо не работал около лабиринта. С высоты Бостику удалось осмотреть поляну, которая была со всех сторон плотно окружена стеной. На севере рос островок высоких сосен, чуть западней зелень переходила в лиственные деревья. К востоку он разглядел небольшой пруд, из которого, судя по всему, бралась питьевая вода. В центре красовалось что-то типа лагеря, он был расположен так, чтобы всегда можно было видеть ворота, ведущие в лабиринт.
- Превосходно готовлю. Я же шеф.
Если бы не вся ситуация в общем, Вернон наверняка бы оскорбился. Среди шефов он хоть и не был такой рок-звездой, как Меркури, но по навыкам мог бы с ним потягаться.

Утро настало беспощадно быстро. Учитывая тот факт, что сон пришел к проходимцу только под утро, отдохнуть он так и не успел. Вспоминая все правила путешествия с манипулятором, он лежал, уставившись в звездное небо, и медленно понимал, что сделал серьезную ошибку. Обычный прыжок занес его совершенно не туда и немного влево (или вправо) от реальности. Сейчас нельзя было быть уверенным ни в чем.
- Не нужно было прыгать так далеко назад, - повторял он несколько раз как в бреду вместо сна.
Только помощи он такой мантры не было вовсе, поэтому Вернон погрузился в сон, а буквально спустя час оказался вырван из него грубостью спартанской женщины.
- Аполлон мог бы одарить нас еще и сытной едой, но это не в его стиле, как я понимаю, - буркнул Бостик, но все же встал, попытавшись привести себя в порядок.
Не было совершенно никакой пользы в том, чтобы спать весь день, когда разгадка к их жалкому заключению находилась за порогом вновь открывшегося прохода.
Они стояли с Гипатией у входа в адский лабиринт, собираясь с духом.
- Так, - говорил Бостик, отсчитывая каждое правило, когда она заканчивала говорить. - Без поцелуев? Ой, нет, тогда я не пойду, - он крутанулся вокруг своей оси и сделал вид, будто собирается остаться на поляне, но затем резко рванул вперед к неизвестному.
Что она там говорила? Отметки, четыре слова, не останавливаться и никаких поцелуев.
Ветер обдувал его разгоряченное тело, когда Вернон бежал рядом со спартанкой. Сегодня у него получалось гораздо лучше, если не считать небольшой боли в плече из-за вчерашнего падения.
- Эй, Гипатия! Кто-то из вас слышал, что за слова говорили тени? Ну, т.е. первые три?
Говорить было сложно, а сосредоточиться на ответе еще сложнее, но он намеревался продвинуться сегодня дальше, чем несколько поворотов, и пока планы казались осуществимыми. Стены выглядели одинаково. Некоторые обросли лианами, другие мхом, на третьих не было ничего вовсе. Он легко ступал по брусчатке пока не послышался характерный щелчок.
Бостик замер, остановившись на месте, страшась убрать ногу. Взгляд его шарил по сторонам в поисках помощи, а наткнулся на знак на стене, прикрытый обильно растущей зеленью.
- Крот тебя забери, - только и успел выговорить он.
Послышался гадкий скрежет, а стены вокруг начали медленно разворачиваться, что казалось невозможным из-за их массивности.
- Сюда, бежим сюда! - Вернон схватил Гипатию за руку и бросился в сужающийся проем  между двумя исполинскими глыбами.

Путешествия во времени учат многим вещам. Помимо того, что нужно остерегаться времен с зомби, индейцами и агрессивно настроенными женщинами, Вернон усвоил, что буквально ничего воспринимать нельзя, если речь, конечно, не идет об угрозе жизни, которая постоянно висела над ним и, кажется, уже приросла на окраинах Бостиковой ауры.
«Врата откроются» могло значить совершенно не то, на что это было похоже. Речь могла идти не о самих воротах, а о том, что они символизиоуют – канал связи, кротовину, например. Вот бы услышать третье слово, чтобы было больше информации.
Бостик последовал за Гипатией, никак не прокоментировав ее высказывание. Они попали на поляну, которая и была, как выяснилось, пунктом их назначения. 
Мысли роились в голове проходимца, он должен был разгодать происходящее тут, понять, из чего состоит клубок и распутать его. Никто ему не поможет, никакой поддержки у него нет. Мысли передавали беспокойство ногам, заставляя их неприрывно двигаться. Бостик кружил по поляне, пока Гипатия целилась по птицам.
- Птицы – еда, единственная здесь, вы их едите, но птицы также, - он замолчал, потирая подбородок, - но они могут передавать сообщения, - ударение на слове «могут», - значит птицы тоже не смогли выбраться из лабиринта.
Лабиринты цикличны, по крайней мере так он думал, решая детские ребусы, где нужно было нарисовать путь, который помог бы добраться из точки А в точку Б. В них есть система, уровни сложности. Что, если лабиринт меняется, чтобы не была заметна система? Не заметишь систему, значит не поймешь, что выхода нет, значит будешь надеяться.
Вернон закрыл лицо руками, вдыхая запах травы, который остался на ладонях.
- Что я сделал? – внезапно заговорил он. – Я прыгнул назад...через века, далеко назад и промахнулся. Значит я попал туда, куда не должен был, - детектив из Бостика всегда был плохой, но, кажется, он начал что-то понимать. – Ничего не попадает и ничто не выбирается отсюда, цикличность, зацикленность.
К его ногам упала мертвая птица со стрелой в груди, чистое попадание. Остальные взметнулись в небо с криком, который не предвещал ничего хорошего. Но они сядут где-то еще потому, что некуда больше лететь.
- Гипатия! – он схватил девушку за руки. – Вы пробовали были везде в лабиринте, но он менялся. Неизменным должно быть одно – его центр.
Вот куда им следовало попасть, там им нужно обязательно попробовать понять все еще раз.
- И нам нужно услышать тертье слово.

- Да, именно, третье слово, - Вернон не обращал внимание на насмешливый тон, он должен был проверить свою догадку, пусть это было опасно и нерационально по мнению Гипатии. – Если не хочешь делать этого, уходи, оставь меня и надейся на лучшее, - но, с другой стороны, он начинал злиться, они хотели выживать, но не собирались рисковать ради спасения.
Каждый вздох здесь был риском, каждое промедление, но никто не видел всей картины, как, впрочем, и он сам, ведь он слышал только два слова.
- Передай Главку, что он не ошибся во мне.
С этими словами Вернон двинулся к тени, которая отдаленно напоминала девушку. Чертны лица сохранились, а вот тело стало походить на прозрачную копию оригинала, которая парила, не касаясь земли. Она и не могла, это импульс, остаточная энергия, воспоминание о живом человеке, которое не может покинуть замкнутый круг. С каждым шагом становилось страшнее, но он все равно шел, остановившись лишь тогда, когда тень раскрыла прозрачные губы и, не шевеля ими, издала звук: - Врата откроются, врата...
Руки Вернона прилипли к его ушам также стремительно, как коршун падает за жертвой.
- Аааааа, - заорал он, резко разворачиваясь и убегая в противоположную сторону. – Кэн энибади файнд ми сомбади ту лааааааав, - продолжал голосить проходимец, схватив Гипатию за руку, показывая лучшее время на стометровке.
Завтра у него будет болеть все, включая голосовые связки, но это того стоило. Наверное. Если он не ошибся.
По монотонности и трем имеющимся словам, сообщение было похоже на замкнутый цикла, как и все здесь. «Петля», - пронеслось у него в голове. Все это было похоже на петлю из звуков и образов, которая обречена на повторение.  Врата закрываются, врата открываются. В том же месте, в начале цикла. Их могло засосать сюда через дыру, которая появилась также внезапно, как и исчезла, а самого Вернона по глупости, слишком большой скачок он сделал.
- Бежим к центру лабиринта, - кричал он, - и нам понадобится живая птица.

Сложнее всего в таком месте найти уголек или черный камень, который оставлял бы следы на куске ткани, а потом уместить на нем достаточно исчерпывающую информацию для Данте.
Отпустив птицу, он не был уверен, в своем решении, а, когда та скрылась в облаках, почувствовал себя полным идиотом.
- Если это не поможет, можешь прикончить меня и забрать браслет себе, - сообщил Вернон грустно, глядя на Гипатию.
В воздухе повис немой вопрос «А что теперь?». Теперь оставалось только ждать.

Где-то далека в будущем из кротовины вылетела птица с куском ткани, на котором было написано «Врем. петля, Бостик», а ниже координаты,  из которых он отправлялся и координаты, в которые метил.

Время летит быстро. Бостик никогда не замечал, как оно заворачивает за угол быстрее него и проносится, совершенно не притормаживая на поворотах, когда он сам спешит не умереть в месте, которое все считают лабиринтом. Вдали показываются ворота, а потом наступают тишина и спокойствие. Сначала они кажутся такими долгожданными, а затем превращаются в медленную муку, которая существует лишь для того, чтобы порождать сомнения, подпитывать отчаяние.
Зачем Гипатия говорила все это? Наверное, потому что устала быть сильной, жить в месте без названия и будущего, застыв в единственном моменте, обреченная проживать его снова и снова. Условно говоря, конечно, все казалось именно таким.
Попав сюда, Вернон был застигнут врасплох эмоциями и диалогами, действиями, голова его была заполнена догадками. Ему свойственно было что-то делать, куда-то бежать, ведь спокойствие всегда нагоняло лишь ужас. А, сейчас, когда он отправил послание, делать было абсолютно нечего и проходимец решил полностью посвятить себя физической работе.
- Жаль, что нет белого вина, дичь с ним пошла бы на ура, - проговорил он, очищая тушку от перьев, - я бы мог приготовить сливочно-грибной соус, добавить немного зелени и запеченного картофеля. А детали... Они стираются со временем, Гипатия, ты не единственная, кто забывает, он повертел тушку перед глазами, убедившись, что она идеально общипана, насадил на вертел. - Или же я ошибаюсь и все мы находимся в чистилище, переживая свой самый жуткий кошмар. Давай просто поедим молча.
У Вернона не было больше сил подбадривать сегодня людей, он сомневался во всем, о чем, как ему казалось, догадался раньше. Все может оказаться совершенно не тем, чем кажется.  За ужином он наблюдал за собравшимися на поляне. Кто-то ел в тишине, кто-то вел оживленную беседу. Ему же не хотелось совершенно ничего, кроме как набить желудок и проспать до рассвета.
В какой-то момент Бостик отошел от лагеря для того, чтобы вернуть жидкость, позаимствованную его организмом, природе. Взгляд его был направлен в звездное небо. Он никогда не знал названий созвездий, так только большую и малую мог найти, о чем сейчас горько пожалел, ведь можно было бы сравнить местоположение звезд с привычным. Хотя сейчас оно казалось именно таким - привычным, Вернон будто снова видел небо в своей родной Алабаме.
Шорох и кашель заставили его отвлечься от своего занятия. С ним поравнялся Лин, который пришел сюда, чтобы совершить точно тоже самое.
- Завтра пойдешь драться с Питом? - поинтересовался он, чем застал Бостика врасплох.
- Не знаю, Стэн, - ответил мужчина и, завершив начатое, вдруг опомнился. - Что?
- Что? - Лин был также удивлен, как и сам Вернон. - Завтра пойдешь в лабиринт, говорю?
- Не знаю, - ответ прозвучал с той же интонацией, только имя уже не так уверено, - Стэн...
- Кто такой этот Стэн? - усмехнулся Лин, который выглядел совершенно также, как его школьный приятель Стэн Озерански.
И как он раньше этого не замечал? Вернон побежал к лагерю, где наткнулся на Главка, тот недовольно осмотрел его с ног до головы, скривил губы, которые асиметрично располагались на его лице, и стал похож на молодого Сталоне, только одетого иначе и с другой прической. Перед ним стоял Рокки во всей красе, напрягая мускулы на своем загорелом стальном теле.
- Ээээ...Спокойной ночи.
В панике Бостик бросился к Гипатии, но та выглядела точно также, как и прежде, совершенно нормальной спартанской женщиной, на сколько он разбирался в спартанских женщинах. Он схватил ее за плечи, заглянул в глаза, глубоко вдохнул и сказал:
- Я знаю всех в этом лагере! Всех, ну или почти всех.

Гипатия редко говорила с кем-то открыто. У её народа не принято жаловаться и, раз уж на то пошло, страдать. Вернон, сын Бостиков, в этих стенах был первым, кому она рассказала о своих страхах и сомнениях. И что же? Он просто отмахнулся и предложил расправиться с едой в тишине.
А чего ещё ты хотела? Веришь, как Лин, сказкам о спасителе? Рассчитывать здесь можно только на себя.
План появился у неё за ужином, пока Гипатия тщательно пережёвывала пресное голубиное мясо. Следующий её обед будет либо на воле, либо в чертогах Аида, но уж точно не на этой поляне. Гипатия не собиралась привлекать внимание остальных к своему уходу, поэтому собиралась, когда мужчины разошлись по своим делам. Собиралась – слишком сильное слово, ей и нужно-то было только забрать колчан со стрелами да обмотать ладони и колени полосками ткани, чтобы легче падать и карабкаться по стенам. За этим-то её и застал Вернон.
Юноша был необычайно взволнован открытием, которое заставило Гипатию лишь удивлённо вздёрнуть брови.
– Конечно, бродяга. Мы тебя тоже знаем.
Тут ей вспомнилось пристрастие Вернона в новомодному афинскому увлечению – философствованиям. Так что ему вполне могла прийти в голову мысль: «А что, если все люди братья и сестры, и познать другого – значит принять свою любовь к нему?». О чём только люди не думают, опустошая мочевой пузырь.
Клянусь Аресом, я ударю его в лицо, если скажет что-то подобное, – добавила Гипатия про себя, а она всегда держала клятвы, пусть и не произнесённые вслух.
Все этим мысли пронеслись в её голове быстрее щелчка пальцами, и Вернон продолжал сжимать её плечи, когда Гипатия спросила:
– Что произошло, Вернон? Ты что-то узнал? У тебя что, падучая? Стой, я тебя держу.
Ей пришлось оказать юноше такую любезность, потому что он вдруг побледнел и теперь смотрел сквозь неё. Гипатии доводилось видеть, как сражённый геракловой болезнью вот так же затихает, словно прислушивается к происходящему внутри себя, а затем с нечеловеческим стоном опрокидывается наземь и изгибается, подобно змее. Затишье есть перед каждой бурей, но эта так и не наступила.
Спустя некоторое время, убедившись, что юноша пришёл в себя, Гипатия его отпустила. Она не могла тратить время на пустые разговоры. Врата вот-вот закроются на ночь.
– Куда ты собралась? – раздался сбоку голос Главка. Она и не заметила, как кноссец подошёл.
– Я ухожу в лабиринт, – Гипатия подняла с земли колчан и перекинула его через плечо, демонстрируя ту бесповоротную и окончательную решительность, которые некоторые неспособны прочитать в одних только словах.
– Нет, не уходишь, – Главк перегородил ей дорогу. К ним подходил и Лин, растерянный и напуганный. Впрочем, как всегда. – Мы не выходим по ночам в лабиринт, это опасно.
– Этого никто не знает. Потому что мы ни разу не были там ночью.
Гипатия вздохнула. Ей не хотелось ни оправдываться, ни убеждать в своей правоте. Она и сама-то не была уверена, что поступает правильно.
– Слушайте. Я не могу бездействовать. Каждый день бегать по лабиринту, искать ответы – сколько мы так продержимся? День-два, а потом тени перебьют нас так же, как остальных, – она пошла вперёд, пытаясь обойти Главка, который предпринял тот же маневр. – Прочь с дороги!
И когда мужчина попытался схватить её за плечо, Гипатия нырнула вниз, уходя из-под удара, и с силой ткнула его кулаком в живот. Она ударила мужчину ещё и ещё, сбила с ног и, поверженному, ткнула пальцем в лицо:
– Ты больше не царевич, Главк, это тебе не Кноссос. Но, увы, это и не Спарта!
Она задержала взгляд на каждом из них, примиряясь с мыслью, что это могут быть последние живые люди на её пути. Смерть не напугает того, когда готов к ней. Гипатия не была уверена, что подготовилась, но у неё ещё есть время – пара десятка шагов до тёмной пропасти в стенах, защищающих эту поляну. Она развернулась и направилась к ней. И Гипатии почудилось, будто сами камни отозвались приветственным скрипом. А может, это начали закрываться врата.

[ava]http://savepic.ru/8038161.png[/ava][nick]Hypatia[/nick][charinfo]<br><b>Гипатия</b></a><br> <b>Сущность:</b></b> спартанская дева<br><b>Время:</b></b> XIII век до н.э.<br>[/charinfo]

Будем правдивы, Гипатия боялась. Не помогала даже кровь, разгорячённая дракой. И услышав позади голос Вернона, обрадовалась, что оказалась не одна ночью в лабиринте.
– Бродяга, ты настоящий безумец, – широко улыбнулась она, не скрывая облегчения. И добавила: – Вот ты говоришь вроде по-гречески, а я ни Цербера не понимаю!
В темноте можно было различить слабые очертания предметов, а значит, где-то ещё существовали Луна и звёзды. Оставалось надеяться, что сегодня они благосклонны к безумцам.
Она добавила серьёзнее:
– Не вздумай умирать первым, – и двинулась вдоль лабиринта.
Жить со страхом проще, когда рядом есть кто-то, перед кем его можно скрывать. Гипатии вспомнилось нечто, о чём она давно хотела спросить новичка.
– Когда я нашла тебя, ты сказал, что появился из кротовины. Что ты имел в виду? Явно не подкоп.
Такой вариант побега они не рассматривали, а ведь стоило.
– Ты не из наших земель, это точно. Разговариваешь чудно, да ещё этот механизм у тебя на руке. Откуда ты пришёл, сын Бостиков?
Гипатия задала эти вопросы, не сбавляя быстрого шага. Она вела Вернона вглубь лабиринта, к его истоку, где для неё всё начиналось. К месту, где она обнаружила себя несколько дней назад. Где погибла Кальпурния.
Точнее, была убита.
Звук зародился внутри лабиринта и пробежал по нему, отскакивая от стен, чтобы удариться в двух путников. Утробный рык пробуждающегося чудовища. Такой не спутаешь ни с чем, особенно когда ожидаешь, что твоя смерть предстанет в самом жутком виде.
От этого звука по телу пронеслась дрожь – стремительно, словно волна прибоя. Добравшись до головы Гипатии, она на мгновение сбила её с толку. Сознание спартанки вдруг утонуло в изображениях множества людей, родившихся с момента создания мира: целый океан людей – живущих, любящих и умирающих, будто части единого целого.
Как красиво. И грустно. – она пошатнулась, но наваждение быстро прошло, и Гипатия тряхнула головой, отгоняя его. Она быстро взглянула на Вернона – не заметил ли он? Впрочем, у юноши сейчас были явно другие заботы.
Например, монстр, который проснулся в чреве лабиринта и отправился на охоту.
[ava]http://savepic.ru/8038161.png[/ava][nick]Hypatia[/nick][charinfo]<br><b>Гипатия</b></a><br> <b>Сущность:</b></b> спартанская дева<br><b>Время:</b></b> XIII век до н.э.<br>[/charinfo]

Вернон говорил странные вещи. С другой стороны, странные вещи происходили с ней последние три дня. Так почему бы одной странности не быть такой же нормальной, как другая? Гипатии было сложно представить, будто существует будущее, будто мир продолжит жить, а она нет – спустя сотни и, если верить Вернону, тысячи лет.
Сложно, но она справилась.
Гипатия вдруг почувствовала себя ничего не значащей, лишь мелким камешком в огромной стене истории – и это ободряло. Это помогло ощутить связь с внешним миром. Впервые за последние дни.
Стены лабиринта содрогнулись, и из-за поворота показалось нечто мерзкое, опасное. Она и сама не заметила, как нашла в темноте ладонь юноши и сжала ее. Последние сказанные им слова эхом звучали в голове, когда они бежали прочь. Гипатия не сразу поняла их, а когда поняла, было не до того.
Их преследовал шелест чешуи об камни. Предчувствие надвигающейся из темноты угрозы. Такое бывает во сне – и во всех без исключениях сказках на ночь. Один поворот, второй – мысли бежали в противоположную сторону и, подлецы, отказывались собираться вместе.
Удар сзади сбил её с ног и отбросил в сторону. Гипатию вдавило в стену с такой силой, что окружающий мир вдруг осветился, будто звёзды спустились с неба. Свет их был таким ярким, что на некоторое время она перестала видеть. Да и, впрочем, бодрствовать.

Вернон тем временем мог заметить, что вертикальные зрачки отдельных представителей рептилий имеют свойство светиться в темноте. Не заметить это было бы сложно – плоская голова змеи теперь была прямо перед ним, такая большая, что с трудом удалось бы обхватить обеими руками.
Не бойсссся, Вернон, я не обижу тебя, – прозвучал женский голос. Низкий и мелодичный, он убаюкивал и действовал успокаивающе. Принадлежал ли он змее? Раздвоенный язык высовывался, когда звуки раздавались у Вернона в голове. В отличие от голоса Данте, звучали они чисто, будто ничто не разделяло волю змеи и богатый внутренний мир путешественника во времени.
Мы сссс тобой поладим, мы ведь так похожи. Я знаю, кто ты, Вернон Босссстик.
Змеиная голова плавно покачивалась, вводя в сонное состояние, когда веки наливаются тяжестью, во рту становится сладко и мысли путаются, становясь сновидениями.
Я так долго ждала такого, как ты. Мне нужна твоя помощь. Я одна – и меня много, я причиняю боль, но сссстрадаю ссссама. Я – начало и конец, – змея говорила, а её хвост тем временем обвивался кольцами вокруг Вернона. Касание чешуи было ласковым и слишком лёгким, чтобы заметить. Она обвила его уже до груди, и стоило хорошенько сжать мышцы, чтобы разговор оборвался на весьма трагической ноте. – Я бьюсь десятками сссссердец, и ты можешь ссссстать их хранителем. Это ссссудьба. Тебе от неё не…
Голова змеи дёрнулась, глаза остекленели, и зрачок их сузился до тончайшей линии, утратив гипнотизирующий эффект. Из-под пасти выглянул наконечник стрелы – той самой, которую Гипатия воткнула в голову рептилии, а теперь тщетно пыталась выдернуть, упершись в мускулистое тело ногой.
Кольца вокруг Вернона разжались и начали медленно опадать на землю грудой омертвевшей кожи.
Ещё один нажим – и Гипатии удалось вытащить стрелу, всю в синеватой крови. Она брезгливым пинком отбросила голову чудовища в сторону и повернулась к Вернону. Вид спартанки не предвещал ничего хорошего, будто один монстр убил другого, лишь бы самому поквитаться с добычей.
– Что значит – все люди тут не существуют? Ты действительно думаешь, что Главк и Лин… и я… Все мы ненастоящие? – она вытерла наконечник об штанину, а потом им же порезала свою ладонь.
Выставив вперёд кровоточащую руку, едва не ткнула ей в лицо Вернону.
– По-твоему, это не кровь и не плоть живого человека? – голос её кипел плохо сдерживаемой злостью. – Откуда ты вообще взял эту нелепость?
[ava]http://savepic.ru/8038161.png[/ava][nick]Hypatia[/nick][charinfo]<br><b>Гипатия</b></a><br> <b>Сущность:</b></b> спартанская дева<br><b>Время:</b></b> XIII век до н.э.<br>[/charinfo]

Отредактировано Hypatia (11.04.2016 19:49:43)

Вернон ошибался: спартанцам всегда нужно кому-то что-то доказывать, это у них в крови. Если хотите, национальная черта. Как мужеложство у эллинов.
Гипатия освободилась от объятий Вернона. Впрочем, не сразу.
– Она ждала тебя долго и – что? – подхватила спартанка недоговорённую им фразу. – И сразу попыталась убить. Ты не нужен лабиринту живым. Но у тебя, видимо, что-то есть…
Она опустила взгляд вниз, ниже его пояса, где висела рука с хитроумным прибором на запястье. И очень осторожно, словно звуки могли ужалить, выговорила чудные слова:
– Манипулятор временной воронки.
Он красноречиво посмотрела Вернону в глаза, предоставляя ему самому делать выводы. Только указала рукой на юг.
– Центр там. Нужно бежать.
А больше ничего не сказала. Только развернулась и первой перешла на бег.
Гипатия смогла сориентироваться в темноте лабиринта быстрее, чем рассчитывала.
Шесть. Семь. Восемь, – привычка считать повороты помогла успокоиться и вернуть реку мысли в привычное русло. И там, в этом течении, подводным камнем выступил один-единственный вопрос: А что, если Вернон прав?
Жизнь до его появления в лабиринте вдруг представилась Гипатии блёклой, словно когда-то она выучила историю, да со временем позабыла её детали. Если всё это сон, то чей?
В темноте не разглядеть тени, но есть признаки, по которым можно угадать её появление. Мурашки по коже и чувство, будто кто-то наблюдает за тобой – или, как в случае с Верноном и Гипатией, они столкнутся с тенью лицом к лицу. Хотя на месте лица у тени была пустота – бездонная, будто пропасть. У Гипатии даже возникла шальная мысль крикнуть и проверить, не раздастся ли эхо.
Спартанка резко затормозила и попыталась обернуться, чтобы предупредить своего спутника – маневр, закончившийся для неё встречей со стеной и падением на землю. Тень была тут как тут. Гипатия почувствовала, как её кожу остужает источаемый тенью холод. Тонкая рука поднялась, и прежде чем спартанка успела что-то предпринять, призрачные пальцы легли ей на шею. У Гипатии перехватило дыхание. Холод забрался под одежду, под кожу, прямиком в сердце.
Теперь тень была в каком-то локте от неё, и Гипатия услышала голос, который не мог принадлежать живому существу:
– Врата откроются…
– Стой, Вернон… – сделала она предупреждающий жест, будто это могло остановить путешественника во времени. И, стараясь быть храброй, спросила у тени: – Где они откроются? Когда?
– Врата откроются… со стороны.
Гипатия почувствовала, как её затаскивает вниз, в холод, а уши заливает холодной водой и звуки доносятся лишь издалека. Жуткий, пронзительный вопль мольбы. Или это кричала она?
[ava]http://savepic.ru/8038161.png[/ava][nick]Hypatia[/nick][charinfo]<br><b>Гипатия</b></a><br> <b>Сущность:</b></b> спартанская дева<br><b>Время:</b></b> XIII век до н.э.<br>[/charinfo]

В каждой компьютерной игре в конце самого сложного уровня есть босс, которого сложнее всего пройти. Когда в детстве Вернон играл в приставку, управляя маленьким итальянцем или желтым колобком с огромным ртом, он и не задумывался о том, как чувствует себя этот самый персонаж. Ты просто проходишь уровень и сохраняешь успех, если такой имелся. В противном же случае, загружаешься с прошлого удачного уровня и пытаешься завалить мегабосса еще и еще, пока не получится или пока мама не позовет обедать. В детстве все было не так драматично, Марио находил замок, спасал принцессу. Только вот Бостик так и не дошел до последнего уровня, он был слишком увлечен уличными играми и воодушевлен маминым разрешением помочь ей с выпечкой пирога, поэтому он не имел ни малейшего представления о том, как, собственно, их проходят.
Если бы он только знал, что попадет в такую ситуацию, обязательно доиграл бы, если бы только можно было влиять на свое прошлое.
На поляне, которая стала меняться и выглядеть совершенно иначе стали появляться тени одна за лругой. Бостик ожидал жуткого монстра или какой-то неясной сущности, а увидел своего любимого режисссера. Образ этот, впрочем, никак не помогал ему расслабиться и поверить в то, что все будет хорошо. Кто мог иметь такое извращенное воображение?
- Вуди? – удивленно проговорил одними губами Вернон.
Дальнейший поток речи с трудом поддавался интерпритации охваченным ужасом сознанием проходимца, так что он и не пытался.
- Немного прохладно, я бы не отказался от пледа, - также растерянно и безэмоционально ответил он, хотя ответа никакого Вуди и не требовал, он хотел зрелищности и эпатажа, что немедленно доказал превращением в минотавра, а затем и в...Данте.
Все было обманом изначально. Теперь с трудом можно было отличить, что из увиденного и сказанного было правдой, а что нет. Но хуже всего были не образы отдаленно знакомых ему людей, а обман и подлог, который заставил проходимца поверить в то, что он слышал Данте и начинал понимать, в чем тут дело. Дать, а потом забрать надежду – вот верный способ, с помощью которого можно повергнуть кого угодно в отчаение. Извини, Марио, но принцесса в другом замке.
- Ты мерзкая тварь, вот ты кто! – в сердцах выплюнул Бостик оскорбления вместе с порцией слюны и, как ему показалось яда.
Последнего босса уровня не интересовали оскорбления человека, который и поделать-то ничего толком не мог, а теперь еще и был лишен возможности говорить и обездвижен. Ледяной холод сковал все существо Бостика. Боковым зрением он пытался увидеть Гипатию, чтобы понять, что происходит с ней, но повернуть голову смог только повинуясь воле Вуди Аллена, который теперь был его сестрой. "Это нечестно!" - кричал внутренний голос. "Не трогай мою семью!"
Отчаяние и чувство безысходности разбавляла только злость и небрежно брошенная фраза - "Вернее, можешь". Для Марио еще не все потеряно и маленький мальчик еще с прямым носом где-то в Алабаме сидит с пультом, игнорируя все призывы матери.
А здесь во временной петле лабиринта Веронон Бостик прижимался щекой к Гипатии и тревдо для себя решил, что сделает все, чтобы она выжила. Все! И пусть он лишится своей собственной жизни, когда будет пытаться.
Играл легкий джаз, они снова могли двигаться и проходимец набрал в грудь воздух, чтобы сообщить ей об этом, успокоить, но не успел потому, что она заговорила первой. Было что-то не то с ней, что-то в голосе, спешка и слова, которые он уже слышал от Лина.
- Я это тоже понял, все здесь нуждаются в спасении... - его взгляд упал на ладонь, которой спартнка коснулась его руки. - Что с твоей рукой?
Он не получил ответа, услышав что-то куда более страшное, куда более впечатляющее и заставляющее задуматься. Вернон прикрыл глаза буквально на секунду, забывая о том, где находится и что жизнь их весит на волоске, а, когда открыл, Гипатии уже не было, вместо нее на диване сидела тень. Эту тень он только-что целовал, эту тень поклялся спасти ценой своей жизни.
- Нет, - не осознавая, что говорит что-то, Вернон встал с дивана и попятился назад, оказавшись прижатым к стене.
Тень не двигалась, время остановилось и все на секунду перестало иметь смысл. А потом это случилось. Где-то в глубине сознания Бостика всплыло воспоминание о том, как он закончил последний уровень и поверг босса. Но этого не могло быть, он никогда не проходил игру до конца. Или все же проходил?
- Эй, Вуди, что-то хреново ты держишь свои обещания. Сначала описываешь сказку со спартанской женщиной, белый заборчик и золотистого рептивера по имени Лин, а теперь даже и этого выполнить не можешь, ц-ц-ц, - кривая ухмылка расцвела на бледном лице проходимца. - Я тебе нужен, - нагло сообщил он, и это был не вопрос. - А мне нужно кое-что взамен. Она. Точнее все они. Все, кто находится на поляне, в добром здравии и со счастливой долгой жизнью впереди. И выруби наконец-то этот чертов джаз, давай что-то повеселей, не на похоронах же!
Бостик выпрямился, поднял голову и сделал то, чего не позволял себе долгие годы в приличном обществе, сплюнул на пол как последний ковбой. Он ждал, тянул время, ведь Марио ни за что сам не открыл бы дверь в башню, ему изнутри помогла принцесса.